Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес

Говал, очевидно, имел опыт альпиниста, так как поднимался в два раза быстрее, чем это удавалось Бо–уману. Ференц и Коскис, головы и плечи которых были сейчас хорошо видны, озабоченно посматривали по сторонам, наблюдая за продвижением Говала и не проявляя особого желания последовать за ним. Боуман подождал, пока Говал оказался прямо под ним. Говал однажды уже пытался убить его и теперь собирается сделать это снова. Боуман, не испытывая угрызений совести, разжал руки. Булыжник, на удивление беззвучно, ударил по голове и плечам Говала: результатом была мертвая тишина. Говал не издал ни единого звука, падая вниз, — очевидно, смерть наступила мгновенно, — и сюда не донесся шум падения тела Говала и булыжника, которые пролетели далеко вниз, к оливковым рощам. И тело и камень просто беззвучно исчезли из виду, погрузившись в небытие.

Боуман взглянул на Ференца и Коскиса. В течение нескольких секунд они стояли съежившись, на их лицах было написано потрясение, и хотя впечатление от катастрофы редко отражается на лицах мгновенно, но лицо Ференца почти сразу стало свирепым. Он вытащил из кармана куртки пистолет, направил его вверх и выстрелил. Ференц знал, что Боуман наверху, но не имел ни малейшего представления о его точном местонахождении; он выстрелил в приступе слепой ярости. Тем не менее Боуман быстро отступил на два шага назад.

Наличие пистолета по–новому осветило положение Боумана. Ясно, что, отдавая предпочтение ножам, они хотели избавиться от Боумана тихо и не привлекая внимания, но Ференц, в этом Боуман был уверен, не стал бы носить с собой пистолет просто так, без намерения использовать его в качестве последнего средства: бандиты хотели избавиться от него любой ценой. Боуман отметил про себя: пистолет или нож — все равно это для него вопрос жизни и смерти; поэтому он повернулся и побежал. Ференц и Коскис должны были бы уже двинуться обратно по туннелю; в любом случае было бы неразумно для них оставаться там, где они были: это могло обернуться для них безвременной, — разумеется, с их точки зрения, — кончиной.

Боуман мчался вниз по крутой каменистой насыпи, делая огромные прыжки, с трудом сохраняя равновесие. Преодолев три четверти пути к находившейся внизу куче известняковых обломков, он потерял равновесие, упал и покатился вниз по склону, отчаянно и безуспешно пытаясь зацепиться за что–нибудь. Наконец он остановился, больно ударившись правым коленом о первый же встретившийся на его пути булыжник.

Боуман был уверен, что разбил коленную чашечку правой ноги, так как при попытке встать его правая нога подвернулась и он снова плюхнулся на землю. Он попытался еще раз — эта попытка была ненамного успешнее первой; с третьей попытки он понял, что коленная чашечка лишь на время онемела и что позднее она сильно распухнет и будет болеть. Он поковылял, хромая, по тонкой каменистой осыпи, двигаясь в два раза медленнее, чем раньше: из–за боли в колене нога плохо подчинялась ему.

Одновременно со звуком выстрела Боуман увидел впереди себя легкий дымок от удара пули о булыжник. Ференц все правильно рассчитал. Боуман решил не прятаться и не дать Ференцу возможности выстре лить в упор. Боуман изо всех сил, насколько это было возможно, бросился наутек, петляя между обломками и не давая Ференцу точно прицелиться; он даже не пытался выяснить, где находятся его преследователи, все равно это было бесполезно. Несколько пуль легли рядом, одна из них ударила в камень возле его правой ступни, подняв легкое облачко пыли. Однако сочетание петляющего бега Боумана с бегом самого Ференца, вынужденного лавировать между камней, сделало Боумана трудно поражаемой целью. Кроме того, общеизвестно, что меткая стрельба вниз по склону представляет большую сложность. Между выстрелами Боуман слышал топот ног и понимал, что бандиты настигают его, но ни разу не оглянулся: уж если ему суждено получить пулю в затылок, не стоит об этом беспокоиться заранее.

Теперь он находился на открытой местности и не разбирая дороги мчался прямо к огороженному входу в деревню. Ференц, который бежал следом, нагоняя его, получил свой шанс, но стрельба прекратилась, и Боуман мог только предполагать, что у того кончились патроны. Боуман допускал, что, возможно, у Ференца есть запасной магазин, но, даже если это так, было бы необычайно трудно перезарядить пистолет на бегу.