Дрессировщик. Приручение

– С какой, нахрен, Света, учебой?! У тебя уже высшее, у меня – целых два. Чему учиться-то?

– Игорь. Ты эгоист и полностью отстал от жизни. Девочка у нас – подросток. Школу еще не закончила. Или ты уже все решил? Пусть недоучкой остается, всю жизнь у нас в прислуге ходит?

– Млять! – Выругался со вкусом. Еще этих забот ему не хватало! – Слушай, давай, ты все проблемы, с ней связанные, на листочек запишешь и мне принесешь, а? Я их все сразу и обдумаю. Надоело разбираться в час по чайной ложке…

– И что? Если проблем окажется слишком много, выгонишь из дому, обратно?

– Тоже вариант. Отправлю с парнями на ту заправку, откуда забрал. Баба с возу – кобыле легче.

– Меня поражает, порой, как усиленно ты прикидываешься циником и бессердечным…

– А я удивляюсь тому, что ты до сих пор считаешь, что я прикидываюсь.

Женя, действительно, не понимала, зачем ей столько красивых и дорогих вещей. Нет, она, конечно же, видела их красоту. И все эти платья, кофточки и брюки ей очень нравились. Вернее, не все из тех, что предлагала выбрать Света (некоторые сочетания девочку откровенно пугали), но на вешалках и манекенах попадались очень интересные вещи. И Женя даже могла бы представить, как их можно сочетать между собой. Ей еще помнились уроки ИЗО, где учительница рассказывала про гармонию, пропорции, сочетания цветов и многое другое. Одежду на этих уроках никто не подбирал, конечно же, но ведь правила распространялись и на всю жизнь… И журналы красивые она раньше смотрела – девчонки приносили в школу из дому, передавали из рук в руки, пока не затрут до дыр.

Но вся эта красота в магазинах и Женя – совершенно из разного мира. Она точно знала одно: чем неприметнее выглядишь, чем более блеклым будешь на общем фоне – тем меньше шансов, что тебя заметят, зацепят, обидят. Одни только волосы, раньше шикарные, стоили ей много лишений. Зачем еще и шмотками беду к себе приваживать?

Как объяснить всё это Свете? Да никак. Девочка пыталась. Но, то ли слов не нашла правильных, то ли взрослая наперсница слушать не захотела. Женя предпочла выдать самую понятную причину: дорого, отдавать нечем. Круглые и возмущенные глаза Светланы ее даже слегка рассмешили.

Да. В последнее время, она заметила за собой, что начинает робко улыбаться. Так, чтобы никто не видел (не дай Бог, заметят, что зубы скалит), но позволяла себе слабую усмешку и иронию. Ну, смешная была местная домоправительница, она же – сестра хозяина, пусть и не родная. Смешная и как будто маленькая: Женя иногда разъясняла ей какие-то вещи просто на пальцах. А иногда – не хватало словарного запаса, чтобы растолковать. Ну, как донести до человека, что в детдоме хлеб делили не поровну, и даже не по возрасту? Светлана, дурочка такая, возомнила, что старшие маленьким свою долю отдавали, из "благородства"… Откуда ей понять, что его неделями никто не видел вовсе, а за выданные куски всей толпой дрались?

И как ей вбить в дурную голову, что корки нельзя в помойку выбрасывать? Что грешно это?

Женя пыталась бороться с этой дурной привычкой: втихомолку забирала остатки хлеба, старалась как можно быстрее и незаметнее схватить со стола и спрятать под кофту. Потом подсушивала на батарее и складывала в пакет. Наверняка, пригодились бы. Не ей, так еще другому человеку, голодному.

Эта затея ее и подвела. Привычка сушить и откладывать каждую крошку на черный день чуть не испортила всю спокойную жизнь девочки…

– Тебя плохо кормят в этом доме? – Игорь Дмитриевич брезгливо разглядывал засохшие огрызки хлеба, разложенные на столе его богатого, давящего своим великолепием кабинета. Под сухари была заботливо подложена ткань, чтобы, не дай бог, не испортить полированное красное дерево. И сам хозяин дома не притронулся пальцем ни к одному куску. Только потыкал, пошевелил их какой-то палочкой… Потом палочку выкинул, а руки долго протирал платком. Губы на красивом лице были искривлены презрением, лоб нахмурен, а в глазах Женя увидела… разочарование?! Это ее больше всего ужаснуло.

Не сразу смогла проглотить ком в горле – так разнервничалась. Сипло прошелестела (сама свой голос не узнала):

– Очень хорошо кормят, спасибо, мне всего хватает. Вдоволь. Огромное вам спасибо, правда!

– Тогда… зачем эти стратегические запасы? – Он обошел вокруг стола, ближе к девочке, навис над ней своей внушительной фигурой. Заставил еще больше вжимать голову в плечи. Женя старалась не съеживаться, держать спину гордо и прямо. Но как же это было сложно и страшно… – На случай побега готовишь? Так я уже говорил: не мечтай. Уйдешь отсюда, лишь когда позволю. И с тем, что разрешу взять.

– Что вы! Я даже не думала ни о каком побеге! Здесь у вас так замечательно! Я никогда раньше так хорошо не жила! – Это волнительная скороговорка вылетела из уст быстрее, чем девочка успела подумать.

Суворов слегка потеплел взглядом (или Жене так хотелось верить?), выдержал паузу…

– Тогда – будь добра, объясняй. И так, чтобы я поверил.

– Ну, нельзя же его выкидывать! Как вы не понимаете? Столько людей по миру ходит, которым он пригодился бы!