Древнерусские учения о пределах царской власти

Дополнением к этим взглядам служит у Грозного еще отрицание естественной свободы человека. Он обвиняет Курбского и его единомышленников в стремлении основать государственный порядок, вместо царской власти, на свободе. Ты, говорит он ему, хочешь «самовольством храбрость утвердити, ему же быти не возможно». Стремление перейти от «го суд ар ьс ко го владения» к самовольству, по его мнению, подобно тому как если бы человечество от христианского закона возвратилось назад к обрезанию. Он с негодованием отвергает ересь манихеев, которые утверждали, что «небом обладати Христу, землею же самовластным быти человеком». Но лучше всего эта мысль выражена в грамоте И. Вельского к королю Сигизмунду, в которой тоже видна рука Грозного: «А что брат наш писал еси, что Бог сотворил человека и

вольность ему даровал и честь, ино твое писание много отстоит от истины, понеже и первого человека Адама Бог сотворил самовластна и высока, и заповедь положи; и егда заповедь преступи, и каким осужением осужен бысть? се есть первая неволя и бесчестие, от света бо во тьму, от славы в кожаны ризы». Указав, что Бог и потом ограничивал свободу человека, давая завет Аврааму, заповеди Моисею, Второзаконие, автор грамоты заключает: «Видиши ли, яко везде несвободно

есть, и тое твое письмо, брате, далече от истинны отстоит»[851]. Смысл сопоставления общественной жизни с монашеством и этих рассуждений о свободе один и тот же: человеку нужна не свобода, а принуждение, и самодержавие как сильная единоличная власть является необходимым условием общественного порядка и потому отвечает тем планам, по которым сам Творец построил жизнь человека на земле. В этом отношении Иван Грозный присоединяется к «Беседе валаамских чудотворцев», которая также восставала против того учения, что Бог сотворил человека «самовластна». Остается только неизвестным, против одних ли и тех же лиц направляли свои возражения оба автора. Судя по тому, что они резко разошлись между собой в вопросе о характере и о пределах царской власти, можно думать скорее, что противниками их были различные общественные группы: «Беседа» имела в виду, как можно предположить, теоретических проповедников свободы, а Иван Грозный – практических деятелей, только опиравшихся на идею свободы.

Деятельность царской власти Грозный не ограничивает одним покровительством добру и наказанием зла; задачи ее шире. Царь должен смотреть на себя, как на пастыря, он должен «благочестие у те ердити по Божию дарованию»

[852]. «Тщужеся, – пишет Грозный Курбскому, – со усердием люди на истинну и на свет наставити, да познают единого истинного Бога, в Троицы славимого, и от Бога данного им государя». Что это не случайно брошенные слова, и что он действительно возлагал на царя обязанность религиозно-нравственного руководительства, тому ярким доказательством могут служить его диспуты с Поссевиным и Ракитой, в которых он защищал истину православия. В ответе Раките (1570 г.), например, читаем: «А о том Господа нашего Иисуса Христа прилежно молим

всех Спасителя, дабы нас, российский род, сохранил от тмы неверия вашего»[853]. Выводил ли отсюда Иван Грозный и участие царя в церковных делах, на этот счет прямых указаний в его сочинениях мы не находим. Косвенным признанием прав царя в области церковного управления могут служить такие произведения его, как послание к Максиму Греку о ереси Башкина (1554 г.), послание в Кирилло-Белозерский монастырь (около 1578 г.) и др. Сюда же можно отнести и письмо его к арх. Гурию Казанскому (1557 г.), где он говорит о «данной тебе от Бога и от нас пастве» и наставляет архиепископа: «доброе устрояй и крепце наблюдай, да мзду приимеж от Бога на судищи»[854].