Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е

И действительно, вид улицы изменился. Здесь живет ремесленная беднота. Жалкие лачуги — четыре шага в ширину и пять в длину. Стены деревянные или из мелкого камня, скрепленного глиной. Часто задней стены нет вовсе, а вместо нее скала, к которой пристроен дом. Наверху чердак с приставной лестницей. Видно, что и на чердаке живут, очевидно, он сдан в наем какому-то бедняку. Домишки внутри разделены на две половины: в одной — вместе лавка и мастерская, в другой — жилье хозяев. Вместо пола сглаженная каменистая почва.

Здесь в предместьях работают кузнецы, гончары, оружейники, литейщики, плотники, столяры, ламповщики, валяльщики сукон.

Немало здесь рабов, которых хозяин отпустил на заработки. У них тоже свои маленькие мастерские. Многие из этих ремесленников работают на скупщиков. Скупщики дают им сырье, а после по дешевке скупают у них готовые изделия.

У мелкого ремесленника рабов, конечно, нет, ему помогают жена и дети. Доход его 1–2 драхмы в день — меньше, чем богатый афинянин тратит на содержание пары рабов.

Такой бедняк даже во сне думает, где достать четыре обола [30], чтобы завтра лечь спать, поужинав черствым хлебом или ячневой кашей, пучком салата или парой луковиц.

Попав в Керамик, Алиатт шел осторожно: то и дело приходилось глядеть себе под ноги. Отбросы и нечистоты здесь выкидывали прямо на улицу.

— Это все мелочь, — говорил меж тем афинянин, указывая на окружающие лачуги, — здесь, в Афинах, имеются и крупные мастерские. Взять хотя бы Клеона, Анита, Навзикида, Пантената или нашего хозяина. У них по нескольку десятков рабов, не считая свободных мастеров.

Большие мастерские, где трудятся рабы, дают много дохода. Мелкие ремесленники разоряются. Труд рабов выгоднее, дешевле…

Управляющий привел Алиатта к большому двору с широким низким зданием посредине, из глубины которого доносились тяжелые удары кузнечных молотов. Во дворе всюду лежали дрова, груды древесного угля и руды.

Первое, что увидел новый раб в мастерской, был наказанный человек. Руки и ноги провинившегося плотно охватывала тяжелая деревянная колода, закрытая на замок, и на шею было надето деревянное ярмо. Искаженное лицо несчастного без слов говорило о безмерных муках.

— Ага! Наш Кариец опять попал в колодку, — спокойно заметил управляющий, подходя к наказанному, — что он натворил?

Подбежавший надсмотрщик объяснил, что раб испортил сегодня подряд четыре клинка.

Управляющий заявил, что привел с собой опытного лидийского кузнеца, и приказал поставить вновь приобретенного раба к сыродутному горну.

Алиатт уверенно подошел к большой, в рост человека, круглой печи из камней, обмазанных глиной.

Снизу в печь были вмазаны трубки из обожженной глины, на них надевались кожаные мехи.

Два голых раба, обливаясь потом, работали мехами, нагнетая в печь воздух. Такую печь наполняли чистым крупным древесным углем и железной рудой, смешанной с речным песком и промытой в воде золой. Уголь и руду загружали послойно — слой угля, слой руды и так дальше. На дно печи клали дрова для растопки. Наполнив горн, сразу же закрывали верх каменным сводом с отверстием для воздуха и начинали работать мехами. Варить железо в те времена было искусством. Вначале надо было сильно вдувать воздух, чтобы разжечь угли, но потом следовало работать медленней, иначе железо станет слишком хрупким и будет крошиться под ударами молота. Нельзя и слишком слабо нагнетать воздух: тогда варка не удастся. Только по времени да по горячему воздуху, который шел из отверстия в печном своде, мог узнать опытный мастер, готово ли железо.

Алиатт пощупал печной свод, понюхал горячий воздух, дрожавший над ним… «Готово!» По его приказу рабы бросили мехи и железными ломиками отвалили большой, вмазанный в нижнюю часть горна камень. Из печи пахнуло обжигающим жаром.

Алиатт, надев кожаные рукавицы, запустил в печь полутораметровые клещи, затрещала опаленная жаром борода, отросшая за то время, что он был на пиратском корабле. Отворачивая лицо, Алиатт пошарил клещами в огнедышащей печи и вытащил крицу — черную губчатую глыбу железа величиной с детскую голову.

В древности железо не могли довести до жидкого состояния, так как температура древних горнов была слишком низка. Его вынимали из горна не в жидком, а в твердом состоянии. Пористые куски железа напоминали по форме круглые хлебы.

Обычно железо добывали там, где имелась руда. В Аттике этим занимались в Лаврионе, близ знаменитых серебряных рудников. В город привозили уже готовые крицы. До войны лучшее железо покупали в Лаконии. Но теперь, когда вся Аттика была в руках спартанцев и готовые железные крицы приходилось возить на кораблях с острова Эвбеи, некоторые хозяева мастерских предпочитали ввозить более дешевую руду и ставить горны в самом городе.