Древние Славяне. Соль. Книга вторая. Масленица

– Вот и хорошо… тфу-тьфу, не то сказала, – неожиданно заявила тётка Пчела. – Плохо, что супруга забили. Но мне как раз нужны работницы. – Ведунья, где мой Ходогон?

– Сейчас прискачет, князь утром отправил его в Непорово, договариваться о походе за солью, – Ведунья внимательно оглядывала мать с дочерью, неспешно поправляя амулеты на своей душегрейке. – Я помню тебя, Малина. Пойдёшь жить к Бортникам?

– А куда деваться? – вздохнула тётка. – Не с сестрой же мне, Щукой, с неряхой, оставаться? У неё там холодно. Мыши бегают и хорьки, которые мышей ловят. Непонятно, кто кого первый укусит. А Бортники семья крепкая, работящая…

– Да, давно ты не была в родной деревне. – Покачала головой Ведунья. – Как зовут дочку?

– Зовут её Чара. – Малина понизила голос. – Она может разговаривать с деревьями и с лесными животными.

Покрасневшая Чара стеснительно прикрывала лицо краем платка, а тётка Пчела придирчиво щупала натканные простыни.

– Так можно её брать в дом, Ведунья?.. Не родня она нам, не будет кровосмешения? Хорошо ткут, плотно.

«Заездят у Бортников эту Малину с дочкой… Хотя баба ещё «та», не даст себя и дочку в обиду», – думала Годислава, разложив перед собой на прилавке длинные половики, простыни из крапивы от надоедливых насекомых и расшитые рубахи. Она нарочно держала место в середине торжка, ближе к общему костру. – «Когда же мои-то придут? Упарилась уже в чернобурой шубе».

– Брать Чару с матерью тебе можно, – разрешила Ведунья Пчеле. – Нету среди вас близких родственников.

– Перегружайте приданое обратно на свои сани, поехали к нам домой, – обрадовалась Пчела. – Нечего другим уши греть. И я вчера видела в санях птицу и баранов… будет приданым.

– Куда же им ехать? – Опешила Щука. – У тебя же там, все знают, даже пёрнуть нельзя, задо

хнешься. Пусть у меня пока живут. Шубу вот сестринскую на блины и мясо обменяем, – тараторила она. – И дома у меня Малина полы помыла, стол отскоблила, чистота теперь. А мы курочку ощиплем и барашка прирежем. До жаркого лета дотянем, а там… там как получится.

С неприязнью глядя на сестру, затем с интересом на тётку Пчелу, Малина решила:

– Съездим мы к тебе, Пчела. В мыльне будем жить с дочерью до свадьбы. – Обернулась к Щуке. – Знаешь, сколько я всего в Сукромле натерпелась? Синяки от ревнивого супруга и старших жен не сходили. А вы меня туда с мамкой, не к ночи будь помянута, за две овцы продали, сговорились без приданого. Грузись, Чара в сани, перекладывай добро со стола.

– Шубу отдай! – заверещала Щука, и девочка-племянница прижалась к матери Малине, собираясь плакать.

А бабы и молодки у меняльных столов весело наблюдали за перебранкой.

– Обойдёшься, – решительно подошла к прилавку Пчела и дала неприятной соседке по рукам. – Отойди. – Притянув Щуку за воротник грязного тулупа к себе, Пчела закричала ей в лицо. – И только попробуй тронь её скотину! Я на тебя сыновей натравлю.

Деревня Явидово. Масленица. Вторник-Заигрыш. Смотрины

Вбежав в комнату, Василиса сняла с пояса и грохнула на стол четырёх тяжелых птиц. Перья их отливали от чёрного в синий и зелёный в хвосте и на шее цвета. Крылья были коричневыми с белыми пятнами. Встряхнув руки, снимая напряжение, Василиса стала быстро переодеваться в праздничную одежду.

– Богатство какое! – восхитилась бабуля Снежана, смахивая ладонью хлебные крошки со стола и кидая их себе в рот. – Охотница ты наша. А зачем так много птицы, тяжело ведь? Как ты их дотащила?

– Своя ноша рук не тянет, – еле ответила Василиса и упала на лавку, устав от ноши.

Вошедшие с улицы с вёдрами воды Дива, Мила и Сотя, разглядывали добычу сестры.

– Двух петухов понесу на смотрины. – Еле отдышавшись, сказала Василиса. – От матери будут половики и простыни, сёстры рубахами и понёвами завалят столы… а я глухарей.

– Я понесу вот этого. – Поставив маленькое ведро к печке, Сотя подбежал к столу и гладил перья разноцветного петуха.

– Нельзя, – строго крикнула Снежана. – Приданое несут или невесты, или бабы из её семьи. Мужики несут медовуху и свои поделки.

– Чего стоим? – Вслед за дочерями в комнату вошла Домослава, ещё в домашней рубахе и в лаптях. – Чего стоим, лентяйки? Годя с утра заняла место на прилавке. Переодевайтесь!

– Колодки! Сама повяжу! – напомнила о своих обязанностях Снежана. – Давайте правые ноги и хромайте через всю улицу, а я у печи посуечусь, за всю жизнь насмотрелась на Заигрыши Масленицы. Буду щипать птицу и варить обед. И Оню, девочки, взять не забудьте, она же без вас побоится идти.

– Сапоги! Красные! Что княжич Гранислав подарил Василисе, а она вам! – неожиданно вскрикнула Домослава. – Таких ни у кого на все деревни нет. Мама, достань их из сундука, что в сенях.

* * *