Древние Славяне. Соль. Книга вторая. Масленица

Два старика – Бакота и Честик-Честислав, которым младшие родственники ничего не давали делать по дому, только резать деревянные ложки, с удовольствием таскали вёдра с водой на высокий холм к княжьей усадьбе и заливали ледяную горку. Им помогали мальчишки, придерживая снизу тяжелые деревянные вёдра и ожидая, когда они смогут кататься на салазках с утра до вечера, пока не надоест.

* * *

На взгорке кругом полыхали костры вокруг высоких, выше мужского роста, чуров богов с резкими лицами. Всего их было семь. Над чурами светлели новые навесы, стоящие на трёх резных столбах.

Небольшую поляну окружали сосны с елями, несколько берёз и отдельно вольготно стоящие дубы.

Деревенские люди шли сюда семьями, по дороге здоровались и трижды целовались: в правую щёку, в левую и опять в правую. Громко произносили: «Здраве будете, соседи. Спасай нас боги. Взойди ярое солнце».

К обласканной Богами и тёплым ветром Священной Роще подошли дружной толпой.

Деревня Явидово. Понедельник Масленицы. Священная Роща

В Священной Роще, недалеко от круга с чурами, мощный Дубыня и хромоногий воротник[29]Тимослав привязали Масленицу к стволу засохшей берёзы, специально оставленному после лета. И вознеслась соломенная Масленица выше священных чуров, хотя всего на одну седмицу. Вокруг неё накидали старые вещи, чтобы сжечь в Неделю.

Боги с одобрением смотрели на своих подопечных. Вчера дворовые люди князя, под присмотром Ведуньи, раскрасили деревянные бороды Богов отваром лука.

Главного бога Рода, не трогали. Вырезанный из дуба, он от времени становился крепче и строже.

Богине Мокоше привязали новую шерстяную желтую косу и повесили на грудь снизки бус. Всем вставили стеклянные глаза и заново набили на грудь Сварогу[30] и Перуну[31] железные пластины. Ещё в руку Сварогу вставили молот, а Перуну боевой топор.

У чура Даждьбога – бога урожая, рассыпали семена пшеницы, проса, льна, мороженные яблоки и дули[32]. Скоро сюда прилетят первые птицы. Стрибогу – богу ветра и дыхания, вставили в руку дудочку. Велесу[33] – богу домашнего скота, на плечи накинули светлую овечью шкуру.

В ярком, из серебряной парчи корзно[34], на широком деревянном помосте стоял высокий седой князь Переслав, как всегда похмельный и потому больной. Рядом с ним прохаживалась дородная княгиня Умила в узорчатой рубахе, в норковой душегрейке и в понёвах

[35] на трёх юбках.

Чуть в стороне утирал пот от яркого солнца Гранислав. Он и супруга Маланья в редкой на все деревни шубке из лёгкого белого горностая с вкраплениями чёрными хвостиками, с любопытством осматривали собравшихся на праздник. Гранислав высматривал разукрашенных молодух и девок, Маланья кто как из баб одет.

Дальше переминались с ноги на ногу младший брат Умилы Святослав и пригожий Милояр.

На почётном, близко к князьям месте, выстроилась семья Снежаны. Домослава надменно смотрела на остальных сельчан, а Ведогор косился в сторону, стараясь не встречаться взглядом с княгиней Умилой всегда для него притягательной.

У ног воротника Тимослава дворовые мужики поставили две корчаги[36]

с хмельным квасом и брагой, на их крышках светлели свежей липой новые деревянные кружки.

Отдельно ото всех, в сторонке, стояли три девицы в праздничных одеждах, в меховых безрукавках, с серыми, неотбеленными платами на головах, закрывающие лица. Рукава их рубашек с расшитыми обручьями на запястьях, были собраны в многочисленные складки и, если их распустить, доставали до колен. Со временем обручья срезали, обтрёпанные рукава укорачивали и заново пришивали расшитые жемчугом и бисером обручья, отчего праздничная рубаха сохранялась.

У взрослых баб рукава с каждым летом становились всё короче, а после смерти супруга запястья отпарывали с рукавов, и одежда сжигалась на огненных похоронах. Если баба снова выходила замуж, расшивалась новая рубаха.

Над отдельным круглым костром с треножником над ним, Ведунья варила в огромном котле кашу-кутью[37] сразу из всех семян и зёрен, что высевались на соседние поля, от ячменя и проса, до льна, капусты и свеклы, щедро добавляя в неё мак, сушеные ягоды и клюкву. Кусок сливочного масла, брошенный волховицей в котёл, был размером с голову ребёнка. Все, кто стоял ближе охнули от удовольствия, представляя какой вкусной будет каша.

– А ты кутью солила? – неожиданно раздался вопрос бойкой Рыжей Руты. Она еле удерживала рвущегося сбежать к друзьям сынишку.

– Подсолила квашенной капустой и оставшейся солью. – Хмуро ответила Ведунья, но тут же улыбнулась. – Но для Масленицы не жалко.

Все приехавшие гости и свои, Явидовские, первым делом останавливались у высокого широкого пня. На нём стояла жертвенная корзина на три ведра, с кучей блинов. Подходящие клали сверху свои, по одному блину за каждого члена семьи. Блинов набралось не меньше сотни.

Свои корзины хозяйки ставили на общий стол, где на блюдах дразнились печенья-жаворонки и маленькие пирожки с капустной, крапивной и яично-луковой начинкой.