Древний

Когда фалааго подъехали ближе и остановились, я сумел разглядеть их более подробно. Высокие, худые, как и большинство здешних обитателей, вооруженные потертыми «Калашами», при одном взгляде на которые возникают сомнения в их боеспособности. На головах каждого из четверки красовалось куфии, или как их еще называли «арафатки», которые были надеты скорее для того, чтобы их лица никто не смог опознать, нежели по каким-то религиозным убеждениям.

Они выгрузились из своего тарантаса, грозно дернули затворы дряхлых автоматов и наставили на нас. Наши провожатые сразу что-то заголосили, закинув руки за головы, а я осторожно задвинул Вику себе за спину. Не бог весть какая защита, ведь пуля из АК прошьет меня навылет, как со всей дури брошенный тяжелый железный подшипник в газетный листок. Мы оба это понимали, но почему-то и мне, и ей так было спокойнее.

Негры о чем-то говорили на своем языке, из которого я не понимал вообще не единого слова, да и общий смысл жестикуляции от меня пока укрывался. Но итогом этих переговоров стало то, что наши проводники легли на землю лицом вниз, а двое фалааго направились к нам, поигрывая автоматами.

Они двигались максимально расслабленно, если не сказать – расхлябано. Их плечи раскачивало из стороны в сторону с такой силой, что казалось странным, как их не заносит. Всем своим видом два негра в арафатках демонстрировали подавляющую уверенность в своем превосходстве, а в эмоциях сквозили смрадные садистские нотки. Они предвкушали бурное веселье, и не видели никого, кто мог бы им в этом помешать.

Поравнявшись со мной, первый фалааго что-то пробулькал на своем туземном наречии, и я, естественно, лишь пожал плечами в знак того, что не понимаю его слов. Тот бросил взгляд позади меня, одарив жмущуюся за моей спиной Вику откровенно мерзким взглядом, что-то сказал своему напарнику и рассмеялся. Затем он достаточно проворно размахнулся своим побитым автоматом, и залепил мне прикладом в челюсть.

В голове моей вспыхнуло солнце, а раздавшийся следом хруст мог посоперничать со звуками работающей камнедробилки. Когда я сказал, что удар был «достаточно проворным», это значило, что увернуться, в теории, я от него мог. А вот на практике… пригнуться – нельзя, сзади Вика. Отступить в любую из сторон было невозможно по этой же причине. А пистолет, раз уж на то пошло, выхватывать следовало раньше, но, опять же, спровоцировать раньше времени стрельбу не хотелось. Мне-то все равно, а вот моей спутнице пули очень даже могли навредить.

Упав на землю, я не потерял ориентации в пространстве и попытался подняться, но мне на спину опустилась чья-то тяжелая нога. Следом послышался испуганный вскрик Виктории и противный гогот одного из негров. Возможно, вы посчитаете меня тормозом, но только сейчас я осознал, что попытка разойтись миром окончательно провалилась.

Сказать, что меня душила злоба, это значит очень сильно приуменьшить. Фактически, я готов был взорваться, унеся жизни всех, кто здесь находился, но так поступать было нельзя. Ведь Вика была здесь, ее бы тоже зацепило. Мой жуткий Дар не делал различий на «свой-чужой».

Заслышав еще один ее вскрик, я рванулся всем своим телом вбок, вырываясь из-под ступни черномазого ублюдка. Мне нужен был зрительный контакт, чтобы не приведи бог не задеть девушку. И когда я обернулся, то мне показалось, полыхнувшее внутри пламя ненависти напрочь выжгло мне зрение, намертво отпечатывая на сетчатке образ ненавистного врага. Один из фалааго пытался крутить руки Виктории, а второй с интересом наблюдал за моими вывертами на земле, нацелив в мою сторону дуло автомата. Первым умер именно он, хоть мне и хотелось убить сначала его товарища, но я боялся навредить Силой Вике.

Я вонзил клинок из непроглядной Тьмы прямо в переносицу чертовому фалааго, и тот рухнул на спину, сложившись как сломанная кукла и закатив глаза. Другой негр, увлеченный своим занятием, даже не заметил, что его напарник расстался с жизнью, так что секундой позже, когда я сформировал аккуратное острие Силы в районе его головы, тоже отправился за ним следом.

До оставшейся в джипе парочки, которая еще не понимала, что вообще произошло с их товарищами, было метров десять. Я мог убивать на расстоянии втрое большем, так что дымные силуэты проткнули их тела быстрее, чем они успели встать со своих мест.

Пара фалааго обмякли и завались набок, а я стал осторожно поглощать разлитую в воздухе Тьму и прислушиваться к себе. Это были мои первые убийства за долгое время, и я боялся, что одномоментно съеду из-за этого с катушек. Но ничего подобного пока не наблюдалось, я был все так же спокоен и собран.

– Ты в порядке? – Спросил я первым делом у побледневшей Вики.

– Д-д-д-да, – ее зубы выстукивали нервную чечетку, мешая девушке выговаривать слова. – Чт-т-то эт-т-то было?! С-с-слов-в-вно х-х-холод-дные ког-г-гти сж-жали с-с-сердце…

– Это мой Дар, Вика. Та моя сторона, которую, я надеялся, тебе никогда не доведется увидеть.

Стрельцова порывисто провела ладонями по своему лицу, словно умывалась холодной водой, а потом хлопнула себя пару раз по щекам.