Древний

Еще совсем недавно, все свободные минуты майор проводил с Викторией, не особо считая их, наслаждаясь одним только фактом нахождения рядом с ней. Но теперь, когда она бросила его прямо на праздновании его же дня рождения, все это время повисло на нем целыми часами тягучего безделья. Изматывающего, как зубная боль, и ядовитого, как змеиный яд. Дамир не знал, чем можно себя занять, поэтому нашел себе нейтральное занятие, помогающее немного развеять скуку. Он смотрел документальные фильмы в интернете. Больше всего, конечно же, ему хотелось напиваться вдрызг, но он не позволял себе терять моральный облик. Полицейский за свою жизнь неоднократно видел таких людей, ищущих утешения на дне стакана, и знал, чем это может обернуться. Это путь саморазрушения, который только ускорит падение в пучину темного отчаянья.

Поэтому вместо того чтобы жалеть себя и наливаться крепким алкоголем, Дамир врубил телевизор, подключенный к смарт-тв, выбрал на нем первый попавшийся документальный фильм, болтающийся на первых позициях трендов, да отправился стряпать себе бесхитростный ужин.

Наведя крепкий кофе, да расставив тарелки с простой и сытной снедью, полицейский на автомате потянулся к пачке сигарет, и опомнился лишь тогда, когда шершавый фильтр привычно устроился между его губ. Немного поколебавшись, он все-таки чиркнул колесиком зажигалки и с наслаждением затянулся, выпустив клубы едкого дыма. Бросал курить он по одной простой причине – потому что Вика с трудом переносила табачную вонь. Но теперь, когда она сбежала с Серегой, исчезла необходимость ограничивать себя в этой вредной привычке.

Серега… Вика… ну и странная же вы парочка. И угораздило ведь Дамира встать между этими двумя, да еще влюбиться в Стрельцову… попытался, блин, помочь несчастной девушке. А теперь сам сидит, едва сопли не распускает.

Да, пожалуй, что теперь он уже мог себе признаться в том, что эти короткие отношения не прошли для него бесследно. Если сначала Галиуллин пытался просто приободрить чужого для себя человека, который попал в тяжелую жизненную ситуацию, то потом, стремительно и совершенно незаметно забота о Вике вытеснила из его сердца все остальное.

Ему было безумно больно и обидно осознавать, что Стрельцова так легко бросила его, предпочтя вернуться к своему бывшему, словно и не было нескольких месяцев близости между ними. Нет, Дамир, конечно же, не был слепцом, и он понимал, что Вика всегда любила Секирина. Но он не мог предположить, что Серега хоть когда-нибудь вернется, а вот поди ж ты… полицейский считал, что он теперь просто призрак прошлого, беглец, бесплотная тень, оставившая после себя только воспоминания. Что он бросил и забыл Вику, увлеченный своей новой жизнью где-нибудь за границей, что он никогда больше не появится в их жизни. В их с Викторией жизни…

Признаться честно, в первую секунду, когда Галиуллин осознал, что стоящий перед ним старик – это его старый приятель, полицейский побоялся, что бывший медиум его уничтожит. Просто возьмет и убьет за посягательство на его женщину, которую он вызволял из лап неизвестных похитителей. Ведь когда полиция и ее состоятельный отец оказались бессильны, в дело вступил

он. Причем, не задумываясь и не колеблясь. Дамир ни на секунду не сомневался, что это именно Секирин нашел Викторию и спас, потому что… потому что больше было просто некому. И бесследно растворившиеся похитители стали лишь очередной тайной, которые ворохом окутывали и без того мистический образ медиума.

Но Серега повел себя крайне спокойно и уравновешено. Дамиру было стыдно признавать, но на месте Секирина он бы себя не смог сдержать в руках. И этот факт был еще одним маленьким кристалликом, что сейчас медленно рос в его душе, раня ее своими острыми гранями.

Отвлекшись от своих невеселых мыслей, которые только усиливали и без того неслабое желание напиться до полусмерти, майор попытался переключиться на фильм, что шел по телевизору. А там, как оказалось, уже двадцать минут мусолили подробности ужасающих московских событий, произошедших в прошлом году.

– Когда же вы, стервятники, уже успокоитесь? – Пробормотал Дамир, глазами выискивая пульт. Смотреть об этом ему не хотелось, слишком уж тяжелый это был период, наполненный страхом, переживаниями и неуверенностью. И не только для него, а вообще для всех, кто участвовал в этом кошмаре. Да и для остальных горожан, раз уж на то пошло… воспоминания о тех днях противно скребли сердце и бередили едва зажившие раны. Не было, пожалуй, в среде силовиков такого человека, кто не потерял бы во время того хаоса друзей или товарищей. А от осознания того, что на их месте мог быть и ты сам, веяло просто могильным холодом и пониманием пустоты и тщетности бытия. Воскрешать лишний раз в памяти эти ощущения совсем не хотелось.

Но пульт оказался на тумбочке, слишком далеко, чтоб можно было дотянуться с кресла, поэтому майор, обуянный внезапным приступом лени, затянулся поглубже, вдыхая тяжелый табачный дым. Ну, придется смотреть, раз уж включил…