Древний Египет

Время XVIII династии было порой высшего подъёма египетской нации, кульминационным пунктом её политического могущества и культурных достижений. Завоевания расширили кругозор народа и преисполнили его национальным самоудовлетворением, стекавшиеся богатства открывали широкие возможности для исполнения художественных задач и поднимали материальное благосостояние; одновременно с этим замечается подъём вкуса и в области литературы, блестящий период развития которой продолжался и в эту эпоху. Религиозное миросозерцание также ощутило на себе мощное влияние переживаемого времени и явило необычайную высоту богословского умозрения. Амон, первоначально местный фиванский бог, сделавшийся, благодаря отождествлению с илиопольским солнечным божеством, космическим, теперь, освободив свой народ от иноземного владычества и очистив страну от варваров, ведёт его от победы к победе и подчиняет ему огромные области, вселяя уважение и страх пред ними в те страны, которые остались вне непосредственного действия египетского оружия. Каким чувством национальной гордости должен был проникаться египтянин, видя на улицах своей столицы постоянные триумфы царей, процессии пленных, посольства с данью покорённых городов и народов и с почётными дарами от великих держав Азии и островов Эгейского моря, иноземные корабли на пристанях, иностранцев — пленных, обращённых в рабов, употребляемых при лихорадочной деятельности по постройкам храмов особенно тому богу, под знаменем которого Египет достиг славы, богатства и центрального положения в мире. Амон получает характер универсального божества, ему строят храмы и за пределами Египта в завоёванных областях, ему должны молиться лояльные вассалы фараона в Сирии и Нубии… Естественно, что египтянам дорог был культ этого божества, тем более, что оно было близко к их религиозным запросам — это был вместе с тем и личный бог, промыслитель мира, слушающий молитвы, согревающий весь мир любовью. Праздники и процессии Амона были настоящими национальными торжествами. «Отверсты врата великого храма; выносят ковчег, Фивы ликуют, клики радости на небе и земле, толпа громогласно ликует, воздавая хвалу Амону-Ра. При виде его статуи, град его ликует, царь сопровождает её, молодёжь веселится. Владыка мой, Амон-Ра, сердце твоё крепче скалы, ты расширил северную и южную страны, ты покорил землю для града твоего… Дай мне быть среди толпы, дай узреть сияние образа твоего». Так отразились в дошедших до нас текстах чувства народа, являвшегося на праздники своего любимого бога. И во время поминальных пиров пели под аккомпанемент арфы хвалу храму Амона, вечно наслаждающегося пребыванием своего бога и его праздником — очевидно, и за гробом надеялись не лишиться участия в торжестве. Итак, фиванский бог сделался универсальным, не переставая быть национальным, и даже городским. Египетской религии оставалось сделать ещё шаг — дойти до идеи мирового божества, не связанного ни с местом, ни с народом, ни с мифологией, божества, одинаково близкого и египтянам, и покорённым народам, и даже не подчинившимся оружию Египта. И этот шаг был сделан.