Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

Выдающихся правителей, имевших от чжоуского вана личный формальный статус гегемона, было только двое. Однако помимо этого фактический статус царства-гегемона после смерти Вэнь-гуна надолго, свыше чем на столетие, был закреплен за самым сильным из царств Чжунго, за Цзинь. Правители Цзинь один за другим руководили делами Чжунго, созывали совещания чжухоу, наводили, если требуется, должный порядок, создавали и вели в бой коалиции войск, карали ослушников, восстанавливали лишенных власти правителей, включая и вана, на их тронах, обеспечивали соблюдение должного уважения к сыну Неба и т. д. и т. п. Правда, сами по себе цзиньские правители, будь то Лин-гун, Чэн-гун, Цзин-гун или Ли-гун, не были заметными фигурами и от их имени чаще управляли их весьма способные министры, такие, как Чжао Дунь и его преемники. Но дело от этого не страдало, и все, начиная от чжоуских ванов, положением дел в Поднебесной в общем и целом были удовлетворены.

Поэтому и сам столь, казалось бы, ясный в китайской историографии статус гегемона-ба на деле оказывается более сложным, чем принято думать. Он имел двойственный характер или, во всяком случае, менял свое содержание в зависимости от обстоятельств. На передний план выходили влиятельные гегемоны из числа властных и сильных правителей, и они олицетворяли собой всю систему гегемонов, нелегитимных правителей Поднебесной. Однако за ними, и в частности за цзиньским Вэнь-гуном, находилось поднятое к вершинам могущества именно им царство Цзинь, которое на протяжении более чем столетия обладало статусом царства-гегемона. И только с ослаблением этого царства начали вновь появляться серьезные, хотя и в общем-то неудачливые претенденты из У и Юэ на обладание личностным статусом правителя-гегемона.

В силу того, что царство Цзинь на протяжении едва ли не полутора веков было царством-гегемоном, администрации в нем уделялось особое внимание. Это была не столько администрация царства, сколько аппарат власти всей Поднебесной. На практике такое положение означало, что должность главного министра в Цзинь должны были занимать и в реальности занимали не столько представители самых влиятельных кланов, наследственно претендующих на такого рода должность, сколько наиболее способные из числа высших сановников. Вот почему после Чжао Дуня во главе администрации Цзинь стояли то Сюнь Линь-фу, то Фань Сянь-цзы, то Шу Сян или представители иных кланов. Разумеется, это не значит, что все такого рода перемены происходили мирно и без конфликтов, достаточно напомнить о судьбах уделов-кланов Ци, Луань, Чжао после Чжао Дуня и ряда других. Но при всем том во главе Цзинь находились, как правило, люди способные, причем попеременно из разных кланов, что свидетельствует, на мой взгляд, не столько о справедливой ротации власти, сколько о потребностях Поднебесной в достаточно разумной и стабильной администрации.

Оценивая феномен нелегитимной власти гегемонов (циского Хуань-гуна и правителей царства Цзинь) в чжоуском Китае периода Чуньцю, следовало бы еще раз подчеркнуть, что он появился на свет не случайно, а был вызван к жизни драматическими обстоятельствами, связанными с ослаблением реальной власти чжоуских ванов и с ростом феодальных усобиц среди их вассалов и субвассалов. Иными словами, раздробленному и постоянно раздиравшемуся на части конгломерату чжоуских царств и княжестз трудно было бы выжить во враждебном окружении варварской периферии, если бы не силовой прикрывавший их зонт первых двух правителей-гегемонов и затем царства Цзинь, которые в совокупности сыграли решающую роль гаранта целостности Чжунго в тяжелые для чжоуского Китая века.

Исторический вызов, как на том настаивает А.Тойнби [72, с. 106–141], всегда требует адекватного ответа. И если общество в состоянии его дать, оно выживает, если нет — гибнет. Чжоуский Китай периода Чуньцю выжил благодаря феномену гегемонов. И прав Конфуций, утверждавший, что если бы не Гуань Чжун, китайцы стали бы уподобляться варварам. Быть может, это и преувеличение, но акцент сделан совершенно верный. Гегемоны и их помощники, включая Гуань Чжуна, позволили чжоуской цивилизации не только выжить, но и расцвести, заложить надежный фундамент великого будущего.

Статус чжухоу

Для любой развитой феодальной системы важное значение имеют вассально-сюзеренные связи, ибо именно с их помощью крепится вся эта достаточно рыхлая и легко рушащаяся в экстремальной ситуации структура. В чжоуском Китае периода Чуньцю система связей была весьма своеобразной, в чем-то сходной со средневековой японской времен сёгуната. Своеобразие сводилось к тому, что высшей властью и формальным верховенством в стране обладали два официальных лица, чжоуский ван и гегемон-ба. Первый из них был безусловным и легитимным сувереном и потому выступал в качестве сюзерена по отношению ко всем остальным, включая и гегемонов. Однако при этом гегемон-бя, оставаясь верным вассалом вана, был в то же время неоспоримым и весьма властным сюзереном по отношению ко всем прочим правителям-чжухоу.