Древний Китай. Том 3: Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.)

В центре внимания Хань Фэя как теоретика легизма было стремление поставить закон и подкрепляющую его силу во главу угла в системе администрации. Правда, наряду с этим он, как утверждает Сыма Цянь, настаивал на выдвижении талантливых и достойных, что было в духе китайской традиции и активно поддерживалось конфуцианством. Однако само по себе предпочтение умных и способных бездарным и развратным [Сыма Цянь, гл. 63; Вяткин, т. VII, с. 40] никак не означало, что Хань Фэй солидаризируется с конфуцианцами. Напротив, сразу же после выступления в пользу способных Хань Фэй обрушивается на конфуцианцев за то, что они вносят своими сочинениями «сумятицу в законы» [Вяткин, т. VII, с. 40].

Сыма Цянь сообщает, что Хань Фэй не раз обращался с письменными докладами к правителю царства Хань, но ничего не добился. Лишь после того как циньский правитель, будущий первый китайский император Цинь Ши-хуан, ознакомился с некоторыми сочинениями Хань Фэя и заинтересовался ими, а служивший ему Ли Сы кое-что рассказал об этом мыслителе, ханьский правитель обратил наконец внимание на своего мудрого родственника. После очередного военного столкновения между Цинь и Хань он направил Хань Фэя в Цинь, полагая, что тот принесет больше пользы своему царству в качестве посредника в сильном соседнем государстве, известном своей приверженностью жесткому легизму.

Все сложилось, однако, иначе. Вначале Ли Сы, испугавшись за свою карьеру, оттягивал момент личной встречи Хань Фэя с правителем Цинь, а затем стал убеждать правителя, что лучше не иметь с этим человеком дела, ибо он все равно будет действовать в пользу Хань. В результате Хань Фэй был заключен в тюрьму, а Ли Сы поторопился прислать ему в темницу яд— видимо, дав понять своему бывшему соученику, что тому лучше покончить с собой, чем дожидаться позорной казни. Хань Фэй хотел было добиться аудиенции у правителя Цинm, но потерпел неудачу. Тогда он принял яд. По словам Сыма Цяня, чуть позже циньский правитель раскаялся в своем решении отправить Хань Фэя в тюрьму и хотел помиловать философа, но было уже поздно [Сыма Цянь, гл. 63; Вяткин, т. VII, с. 44].

В заключение Сыма Цянь заметил, что доктрина Хань Фэя жестока и что ему, Хань Фэю, не хватало милосердия [Сыма Цянь, гл. 63; Вяткин, т. VII, с. 44]. Сыма Цянь редко давал столь безжалостные оценки. Пожалуй, только Шан Яна он назвал в своем послесловии жестоким человеком [Сыма Цянь, гл. 68; Вяткин, т. VII, с. 94]. Обо всех остальных своих героях, включенных в биографический раздел его труда, он, как правило, высказывался сдержанней.

Итак, что же представляла собой доктрина Хань Фэя и как она изложена в его книге?^[202]

Прежде всего в задачу Хань Фэя как теоретика сильной власти государя и могущественного государства входила задача соединить две основные доктрины легизма — жесткий легизм Шан Яна и искусство административного управления Шэнь Бу-хая. Некоторые специалисты полагают, что определенное влияние на доктрину Хань Фэя оказали также идеи Шэнь Дао и Гуань Чжуна, о чем уже шла речь. Вполне возможно, что Хань Фэй был знаком с идеями мыслителей школы Цзися, и в частности с доктринами Шэнь Дао и тех безымянных авторов, кто писал «Гуань-цзы». Но в основном Хань Фэй опирается на идеи Шэнь Бу-хая и реформы Шан Яна. При этом жесткий легизм Шан Яна был для Хань Фэя, безусловно, главным, хотя при разработке соответствующих проблем (искусство убеждать правителя, рассуждения об умном правителе, знающем реформаторе и коварных приближенных, не желающих терять влияние на правителя, и т. п.) на передний план в трактате «Хань Фэй-цзы» явно выходили блестящие теоретические поучения Шэнь Бу-хая.

В главе 43 Хань Фэй замечает, что идеи Шэня хороши и важны, но они не помогли ему усилить царство Хань. Жесткий легизм Шан Яна помог Цинь усилиться, но отсутствие теории укрепления власти правителя на многие десятилетия задержало выполнение конечной цели — объединения Поднебесной. Кроме того, некоторые важные принципы Шан Яна (например, приказ отрубившему голову врага присваивать очередной ранг либо должность) нелепы, ибо выполнение должностных обязанностей требует не храбрости, а соответствующих знаний и способностей. Нельзя же ведь отрубившего голову назначать лекарем или архитектором [Хань Фэй-цзы, с. 304–306; Иванов, 1912, с. 238241; Liao, т. 2, с. 212–216; Древнекитайская философия, т. 2, с. 258260]. Отсюда следует вывод, что сами по себе обе доктрины имеют слабые места, их следует соединить и несколько усовершенствовать.