Дробь

Я удалил, не читая, пару гневных сообщений, затем точно так же удалил пару «приветов» от малознакомых или знакомых знакомых. Ответил утвердительно на приглашение «культурно развлечься», листнул новостную ленту, поставил пару–тройку лайков под аватарками более–менее удобоваримых персонажей и еще пару под показавшимися мне интересными постами. Сделал пару репостов, пролистал сотни бессмысленных чужих репостов с бесконечных подписок, сообществ и прочего интернет–скама, все прямо по Паланику: «Ссылка на ссылку к ссылке. Главный вопрос, который теперь задают себе люди, это не «В чем смысл существования?» Главный вопрос — это «Откуда эта цитата?»". Откуда эта Цитата?

Интернет незаметно своровал пол часа моей жизни и вот я снова, зажав ноздри большим и указательным пальцами левой руки, правой рукой поднес ко рту кружку до половины наполненную терасилом д. Еще рывок, три больших глотка сиропчатой трясины, запитой последними каплями грейпфрутового сока, и вот, все что мне осталось делать, так это прилечь в ожидании трипа, создав всю необходимую атмосферу.

Я включил винамп, залил в плейлист альбом посредственного пост–рок ансамбля для разогрева, парочка дарк–эмбиентовых альбомов, атмосферного блэка, немного дрона, затем депрессивно–суицидального блек–метала и призефиренного пост–блэка на десерт. Музыкальное сопровождение для путешествия на дно сознания было готово — отличный саундтрек для диссоциатив–роуд–муви.

Я выключил свет, запустил кислотные плагины в винампе и включил медитативную «лавовую лампу», парафин в которой как раз должен был расплавиться и начать циркулировать забавными цветными шариками к началу трипа. Я был в полной готовности. Ритуал был исполнен в точности как надо (где–то я читал, что появление ритуальности и разного рода традиций перед употреблением психоактивных веществ – ни что иное, как признак серьезной зависимости, но не важно). Я лег и уставился в потолок в ожидании.

Слегка кружило голову, я едва слышал телевизор и разговоры в соседней комнате, лишь дронирующие космические ноты из колонок. Картинка слегка искажалась, мне хотелось спать, вместе с тем под кожей разливалось приятное тепло и расслабленность, в то время как по самой коже поползли чесоточные клопы, они всегда появляются на пороге вхождения, главное перетерпеть чесотку и не акцентировать на ней внимание, иначе есть огромные шансы проснуться на утро с расчесанной в кровь кожей и каростами по всему телу. Я терпел, время от времени непроизвольно подергивая конечности от нестерпимой щекотки. Ощущение прошло и мне стало слегка холодно, я плотнее укутался в одеяло. Холод не отступал. Я закрыл глаза, все кружилось. Я открыл глаза, я забыл холодно мне или жарко, но к тому моменту мне уже было наплевать. Играл темный обволакивающий эмбиент и я завернулся в него.

5.2. Дом. Милый Дхм.

Я закрываю глаза и вижу насекомых: анорексичные богомолы, черные, человекоподобные, с тонкими вытяннутыми тельцами, сухими лапками, огромными пустыми глазами и длинными острыми пальцами, они хаотично перепеолзают внутри меня, их очень много, они просто кишат один на другом. Моя голова похожа на изолированный бокс нарко–диспансера, где заядлые марафонщики переламываются и прогорают на кумарах, вот они — мои внутренние наркоманы, они сгорбленные и высохшие, еле шевелящиеся, переваливающиеся с одного тела на другое, немощно падающие и поднимающиеся вновь, хватающие друг друга за конечности, роняя всех по принципу домино. Под их глазами — синяки. Все их тело — синяк. Внутри моей головы один огромный хаотично движущийся синяк, полный боли и немощи, истощения и слабости. Они скребут своими тоненькими, острыми стилетами пальцев внутреннюю сторону моей черепной коробки, я чувствую, как они раздирают все в приступах агонии, я хочу расчесать свою голову, разодрать ее и достать всех их, вычистить, закапать в глазные яблоки уксусной кислоты или хлорки. Я слышу их шепот и шорох, чувствую массивные удары в висках, раздирающую боль внутри лба и глазных яблок. Им просто страшно. Они — это я. Они — это концентрированный страх. Я — это концентрированный страх. Мы боимся. Не чего–то конкретного. Просто боимся. Вся наша суть — страх. Страх и бессилие. Каждый из черных богомолов — это я.