Другая школа 2. Образование – не система, а люди

В книге «Школа будущего, построенная вместе с детьми» Александр Тубельский писал, что учитель и школьники вместе ищут ответ на главный вопрос: «Зачем я это делаю?» Педагог «стремится помочь ребенку прийти к самому себе, найти себя в мире и культуре и научить делать себя понятным для других». Все, что придумывает Ксения Баранова, – результат школы, которая была у нее самой, и преподавателей, которые были понятны ученикам. «Мы называли учителей по именам, а вплоть до восьмого класса у нас были «пакетные уроки» с единой темой, которая объединяла другие занятия, – говорит Баранова. – Учителя часто что-то придумывали. Например, на уроке словесности мы писали сочинения, состоящие только из слов на определенную букву. Или мы складывали случайно подобранные существительное и прилагательное, и получившаяся фраза – наподобие «шелуха ног» – становилась темой эссе. Мы относились к преподавателям как к людям. И говоря про взаимоотношения со школьниками, мне кажется важным, что они воспринимают тебя как человека. Потому что самое интересное в работе с детьми – это слепок будущего взрослого, который ты видишь уже в первом классе. Черты, которые «выстрелят» гораздо позже. И когда понимаешь, что в твоих руках возможность этот слепок менять, ты не можешь не думать об ответственности».

14:50

Встреча

Проведите эксперимент: начните разговор о школе с подростком на равных. Да, звучит до неприличия банально. Что значит «на равных»? По пути на встречу со школьниками в библиотеке я и сам размышлял об этом.

Одиннадцать человек смотрели на меня в ожидании. После четырех уроков подряд журналист с пачкой вопросов вызывает разве что усталое любопытство.

Я ведь уже проходил через это. В каждой школе во время своего путешествия мне приходилось выходить к доске и рассказывать о себе – зачем я тут и чего хочу. Но только через несколько месяцев я понял, после какой фразы в глазах учеников зажигался огонек понимания: «Я посещаю школы, которых никогда не было у меня самого». У меня, как всегда, был только один инструмент: искренность. Когда ты не пытаешься заискивать («я-тоже-был-молодым») или говорить с высоты своего опыта. Ты просто делишься собственным интересом. «У меня есть для вас длинная версия того, почему я здесь, – и короткая. Какую вы хотите услышать?» – спрашиваю я. «Расскажите длинную», – не сговариваясь, отвечают школьники. 

 И я рассказываю. О том, как подростки жаловались мне, что узнают информацию быстрее, чем ее могут дать преподаватели, и о том, что на них уже не действуют приемы, которые работали с предыдущими поколениями. Моя мама пыталась испугать младшего брата пыльной страшилкой «не выучишься – пойдешь дворником» и необходимостью «определиться с будущей профессией». В ответ брат молча развернул к ней ноутбук с историей о 65-летнем американском риелторе, который изобрел приложение для смартфона и разбогател за одну ночь. «Мама, этот человек нашел свое призвание в 65. Почему я в 16 должен знать, чем буду заниматься всю оставшуюся жизнь?» – спросил он. Мама не нашлась что ответить.

Рассказываю о том, что не верю в понятие «творческое развитие», потому что все дети хотят познавать и исследовать мир. Ровно до тех пор, пока не идут в место, которое для этого и предназначено.

И вдруг родители этих любознательных и любопытных детей жалуются, что их ребенку не интересно ничего, кроме телефона (или – дословно от одной мамы – «помогите, моего ребенка за год научили ненавидеть все, что он до этого любил»). О том, как во взрослом возрасте я начал встречать людей, которые помнили своих школьных преподавателей, и был удивлен, насколько сильным может быть влияние других людей на тебя. О том, что сам прошел три школы, которые мне казались угревой сыпью – «нужно просто перетерпеть, это случается со всеми, пройдет само». И о том, как год ездил по учебным заведениям в разных странах мира, чтобы ответить самому себе на вопрос, для чего нам сейчас нужна школа. Оказалось, что этот вопрос не смешной и наивный, а самый главный и самый пугающий во всей системе образования. Все встреченные мной преподаватели и директора сами над ним размышляли, и наши разговоры на тему «Школа в эпоху Google и домашнего обучения» могли идти часами. Наконец, о том, что я хочу услышать их – тех, кого мы так редко спрашиваем о том, какой действительно должна быть школа. 

Подростки дают советы взрослым