Друри Лейн (омнибус)

— Моя дорогая мисс Тамм, это блестящая работа для женщины — и для мужчины, если на то пошло, — но меня она не убедила. Во-первых, никакое жюри не поверит подобному анализу, даже если сможет понять. А во-вторых, в нем имеются серьезные погрешности…

— Погрешности? — полюбопытствовал мистер Лейн. — «Нет розы без шипов; чистейший ключ мутят песчинки… мы все грешны»[178], как говорит Шекспир в одном из своих сонетов. Тем не менее, мистер Хьюм, я бы хотел услышать об этих погрешностях — простительны они или нет.

— Ну, взять хотя бы эту невероятную историю с «правоногостью» и «левоногостью». Утверждение, будто человек, потеряв правый глаз и правую руку, становится «левоногим», звучит дико. Я сомневаюсь в его справедливости с чисто медицинской точки зрения. А если этот пункт рухнет, мистер Лейн, то вместе с ним рухнет и вся теория мисс Тамм.

— Видишь? — проворчал отец, махнув рукой.

— Рухнет? — переспросил старый джентльмен. — Мой дорогой сэр, это один из пунктов в деле, который я охарактеризовал бы как нерушимый!

Хьюм усмехнулся:

— Бросьте, мистер Лейн. Даже если это верно в целом…

— Вы забываете, — прервал актер, — что мы только что посетили Доу.

— Ну и что?

— Мы изложили вам обобщение, заявив, что человек с физическими дефектами Аарона Доу должен превратиться из «правоногого» в «левоногого». Но, как вы сказали, изложение принципа не доказывает конкретный случай. — Мистер Лейн сделал паузу и улыбнулся. — Поэтому мы доказали конкретный случай. Моей главной целью приезда в Лидс было продемонстрировать, что Аарон Доу, действуя машинально, использовал бы скорее левую ногу, чем правую.

— И он это сделал?

— Да, сделал. Я бросил в него карандаш, и Доу прикрыл лицо левой рукой. Я велел ему попытаться ударить меня карандашом, и он произвел попытку левой рукой. Таким образом, я убедился, что этот человек действительно левша и его правая рука парализована. Потом я поджег листок бумаги, и он в панике наступил на него левой ногой. Мне это кажется доказательством, мистер Хьюм.

Окружной прокурор молчал, сдвинув брови. Я видела, что внутренне он борется с проблемой.

— Вы должны дать мне время, — пробормотал Хьюм. — Я не могу заставить себя поверить в такое… — Он раздраженно хлопнул ладонью по столу. — Для меня это не доказательство! Оно слишком косвенное и изощренное, чтобы считать Доу невиновным.

Взгляд старого джентльмена стал ледяным.

— Я полагал, мистер Хьюм, что наша юридическая система считает человека невиновным, пока его вина не доказана, а не наоборот.

— А я полагала, мистер Хьюм, — воскликнула я, будучи не в силах сдерживаться, — что вы порядочный человек!

— Пэтти, — мягко упрекнул меня отец.

Хьюм покраснел.

— Ну, я над этим подумаю. А сейчас прошу извинить — у меня много работы…

Мы молча вышли и спустились на улицу.

— Я встречал упрямых ослов, — сердито сказал отец, когда мы сели в автомобиль и Дромио отъехал от тротуара, — но этот парень перещеголял всех!

Мистер Лейн задумчиво разглядывал багровый затылок Дромио.

— Пейшнс, дорогая, — печально промолвил он, — я думаю, что мы потерпели неудачу и вся ваша работа была напрасной.

— Что вы имеете в виду? — с беспокойством спросила я.

— Боюсь, амбиции мистера Хьюма перевешивают чувство справедливости. Когда мы разговаривали с ним, мне пришла в голову одна мысль. Мы допустили серьезную ошибку, и он легко может обыграть нас, если окажется нещепетильным.

— Ошибку? — воскликнула я. — Быть не может, мистер Лейн! Как мы могли допустить ошибку?!

— Не мы, дитя мое, а я. — Помолчав, он спросил: — Кто адвокат Доу, если у бедняги таковой имеется?

— Местный житель по имени Марк Каррьер, — ответил отец. — Клей говорил мне о нем сегодня. Не знаю, почему он взялся за это дело, если не считает Доу виновным или не думает, что Доу припрятал где-то пятьдесят тысяч.

— А где его офис?

— В Скохари-Билдинг — рядом со зданием суда.

Мистер Лейн постучал по стеклу:

— Разворачивайся, Дромио, и вези нас назад в город — к дому рядом с судом.

* * *

Марк Каррьер был очень толстым, совершенно лысым и весьма проницательным джентльменом средних лет. Он не пытался выглядеть, занятым и, когда мы вошли, сидел, как вылитый мистер Татт[179], на вращающемся стуле, закинув ноги на стол, куря сигару, почти такую же толстую, как он сам, и восторженно глядя на висящую на стене пыльную гравюру, изображающую сэра Уильяма Блэкстоуна[180].

— Вас-то я и хотел видеть, — лениво произнес Каррьер, когда мы представились. — Простите, что не встаю, — я слегка ожирел. В моем лице перед вами величие закона на отдыхе… Хьюм сообщил мне, мисс Тамм, что у вас имеются какие-то сведения по делу Доу.

— Когда он вам это сообщил? — резко осведомился мистер Лейн.

— Звонил мне минуту назад. Со стороны прокурора это весьма дружеский жест, а? — Каррьер окинул нас взглядом маленьких глазок. — Почему бы не посвятить меня в это? Видит бог, мне не помешает любая помощь в этом чертовом деле.

— Почему вы взялись за него, Каррьер? — спросил отец.

Адвокат улыбнулся, как это мог бы сделать толстый филин:

— Что за странный вопрос, инспектор?