Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

«Сама же отдала, да еще сказала — делите… Вот они и делят».

Лесовик бултыхался в пене неестественно высокого прибоя, что-то быстро и опасливо выхватывая из воды, словно горячие угольки из костра.

— Мне…

— Мое…

— Ш-шишечки…

Убедившись, что соперники не причиняют друг другу особого вреда, Алена немного успокоилась.

«Опять я поторопилась. Надо было себе парочку шишек оставить. А теперь не отбирать же обратно… Да и не отдадут, вон как дерутся. Только зачем нужны шишки лесному? Ведь у него их полный лес, только собирай».

Алена заколебалась, ей одновременно хотелось продолжить путь и задержаться, чтобы познакомиться. Девушка привстала на цыпочки и огляделась. Вдалеке виднелось что-то особенное. Лес отступал от морского берега, и там, на образовавшейся опушке, стоял высокий забор из вертикально вкопанных в землю бревен, заостренных наверху.

«Это я что же, в древнюю Русь попала?»

Разом забыв о странных существах, Алена побежала к частоколу. Из-за него выглядывала высокая двускатная крыша, покрытая тесом. Виден был только второй этаж с маленькими окошками в узорчатых наличниках. Ставни были закрыты.

— Кто-кто в теремочке живет? — Алена подошла вплотную к частоколу. Он был высокий — почти в два ее роста.

На стороне, обращенной к лесу, обнаружились большие двухстворчатые ворота, и рядом маленькая, в рост человека, калитка. От ворот, прямо в лес, широкой просекой уходила дорога. Отчетливо были видны отпечатки огромных, неподкованных лошадиных копыт. Алена постучалась в калитку. Изнутри в ответ кто-то заливисто залаял. Она подождала немного и постучалась еще раз. В ответ опять послышался лай с переходом в рычанье.

— Понятно. Хозяева в отлучке.

Ей вдруг нестерпимо захотелось посмотреть, что же там внутри. Опираясь о висящее вместо ручки железное кольцо, калиточную дверь и воротные петли, вполне можно было забраться наверх. Алена завязала косынку, очистила ступни от налипшего песка и обулась. Словно почуяв преступные намерения, изнутри сурово зарычали, переходя временами на истеричный лай. Алена кинула, в сердцах, через забор корзинку. За стеной испуганно взвизгнули и замолчали.

— Надо же, — огорчилась Алена. — Неужели я в него попала? Ну ничего, зато теперь сидеть будет смирно, — и она снова подступилась к калитке.

— Не ходи к ним, красна девица, — проскрипело у нее за спиной.

Алена подскочила от неожиданности и резко обернулась. Напротив калитки, у самой опушки леса стояла насквозь промокшая и взьерошенная коряга.

— Ты кто?

— Да я это, я… лешак, — коряга отвесила что-то вроде поклона. — Исполать тебе, красна девица. Вот, надысь не поздоровался.

Лешак говорил дуплом-ртом, заросшим моховой бородой. Впрочем, если присмотреться, рот у него начинал казаться вполне нормальнм. И борода тоже человеческая, только очень похожая на мох. Да и сам он походил на корягу, только когда стоял неподвижно. А так — вполне милый старичок, просто в одежке из древесной коры и с кожей древесного, местами заплесневелого цвета.

— Здравствуй, дедушка, — неумело поклонилась Алена.

— Ты к ним не ходи, красна девица, — продолжал лешак. — Злые они.

— А кто они?

— Да, богатыри эти всякие… Живут тут которые. Они лесных жителей обижают… А тебя, стало быть, за шишки, спаси Род. Вот я и хочу добром за добро… Ты иди со мной, красна девица. Накормлю, напою… эта… Да, спать-то тебе в лесу будет не любо… Ну так мы к Бабке пойдем. Она добрая, ты не гляди, что хромая. Все тебе покажет, расскажет. Да и спать уложит. Ты только вещей ейных не трожь, — и он охнув, потер поясницу. — Не трожь вещей ейных, да зверей не пугай. Да поклониться ей не забудь. Поклонись и скажи — здравствуй, Бабушка.

— Это какая же бабушка?

— Как какая? Ягая наша бабушка. Всему заповедному лесу начальница. Да и не только лесу. Ну, это долгий рассказ. Пойдем-ка лучше отсюда, нечего тут ошиваться! А то эти, спаси Род, из леса вернуться… Они ить, совсем дикие. Глянь, какую страмотищу через весь лес протоптали, — леший махнул рукой на широкую просеку и в сердцах сплюнул. — В лес ходят, слышь-ка, на охоту. Какая такая охота — зверей по лесу пугать? Их не только Ведмедь, Соловей-разбойник и тот боится. Кому охота связываться с такими дикими? Как увидят кого, сразу стрелами стреляют, хватают, да в мешок… Силушки богатырской немеряно, а ума-то Род не дал. У собаки ихней и то ума больше.

— Да чем же они тебя, дедушка, так обидели? — Алена, присев на корточки, слушала приоткрыв рот и округлив от восторга глаза.