Друзья и герои

Танди ответил ей всё тем же укоризненным взглядом. Позже, когда они остались наедине, Гай и Бен Фиппс сказали ей, что задавать такие вопросы не принято. Посовещавшись, они решили, что Танди бежал из страны, так как оказался в опасности из-за своих радикальных левых убеждений. Получив приказ, он, очевидно, должен был снова присоединиться к югославским революционерам в роли духовного лидера.

– А мне он кажется очередным Якимовым, – возразила Гарриет.

Это замечание было воспринято с неудовольствием.

– Это всего лишь видимость, – ответил Бен Фиппс.

Якимов был комическим персонажем, тогда как Танди выглядел его противоположностью. Хотя Танди говорил мало, ему удавалось сохранять серьезный и интеллектуальный вид. На его фоне Якимов казался бледной тенью. Когда кто-нибудь высказывал свое мнение или развивал какую-либо теорию, Танди давал понять, что заранее знает, что будет сказано далее, но не станет портить окружающим удовольствие. Порой он сбивал с толку говорящего, опуская веки, – так, что было непонятно, согласен он со сказанным или нет.

Пока все обсуждали революцию в Югославии, Танди, казалось, разделял энтузиазм Гая и вместе с тем сомнения Бена Фиппса. Все ждали, что он предпримет теперь. Прошло два дня, но он по-прежнему находился в Афинах и сидел за своим столиком у «Зонара».

– Непохоже, чтобы он собирался обратно, – заметила Гарриет.

– Не знаю, что у него на уме, но непохоже, чтобы много, – фыркнул Бен Фиппс.

Гай со смехом согласился и добавил:

– Это неважно. Мне он нравится. Пусть он и в самом деле очередной Якимов, но он хотя бы платит за свою выпивку.

Обнаружив, что Танди неразговорчив, когда выпьет, и молчалив в трезвом виде, Гай и Бен перестали обращаться к нему с политическими вопросами и теперь говорили поверх его головы, не замечая даже, опустил ли он веки. Пусть первоначальный восторг сменился разочарованием и скукой – он был им по душе. Он стал центром компании и, как заметил Гай, исправно платил за выпитое. Так же исправно он следил, чтобы не платить за других. Он был единственным, с кем Якимов пил на равных. Хотя Танди доставал деньги из толстого бумажника крокодиловой кожи с золотыми застежками, а Якимов, когда приходил его черед, искал монеты по дырявым карманам, Танди наблюдал за этим процессом совершенно спокойно. Он терпел Якимова – не более того. Он не делал никаких уступок, и это, казалось, заставило Якимова уважать своего нового друга еще больше. Якимов был совершенно очарован Танди и порой бормотал себе под нос: «Выдающийся человек!» – а также то и дело упоминал его в беседе, словно постоянно о нем думал.

– Нам повезло, что он приехал сюда, – сказал Якимов.

– Почему? – спросила Гарриет.

Якимов покачал головой и восторженно вздохнул.

– Он путешественник, дорогая моя. Ваш покорный слуга и сам кое-где бывал, но он – ОН – объездил весь мир.

– Но разве сами по себе путешествия – это достижения? Они требуют лишь денег и сил. Была ли у него какая-то цель? Может быть, он писал о своих путешествиях? Мне так не кажется.

– Это и неудивительно. – Якимов улыбнулся ее наивности. – Наш друг не может разглашать государственную тайну.

– Вы хотите сказать, что его посылали за границу? Что он секретный агент?

– В этом не приходится сомневаться, дорогая моя.

– Я в это не верю. Какой агент стал бы одеваться подобным образом?

– Думаю, дорогая моя, мне можно верить в этом вопросе.

– А вам откуда знать?

Якимов вновь покачал головой. У него не было слов от восторга.

Бену Фиппсу он сказал:

– При первой же встрече я распознал в Роджере видного агента разведки.

– И как вам это удалось? – спросил Фиппс.

– Есть признаки. Бумажник его набит деньгами – откуда-то же они поступают. Но дело не только в этом. Он и сам признал вашего покорного слугу. Ничего не было сказано, конечно; но мы поняли друг друга.

– Что, подмигнули друг другу? Как вы это делаете? Расскажите. Особое рукопожатие, как у масонов?

– Не имею права распространяться, дорогой мой.

Гай и Фиппс уже посмеивались над Танди, но Якимов отказывался присоединиться к ним.

– Выдающийся человек, – твердил он. – Самый выдающийся. Под прикрытием, конечно.

– Странное у него прикрытие, – заметил Фиппс.

– Так полагается, – с мягкой укоризной ответил Якимов.

Гарриет ничего особенного не ждала от Танди, а потому не разделяла разочарование Гая. Танди понравился ей при знакомстве и нравился до сих пор, даже несмотря на то, что миф был развеян. Он ничего не требовал – просто присутствовал; его столик был местом встреч, надежным укрытием и местом обмена новостями.

Чарльз, очевидно, вознамерился держать свое слово. Она отвергла его ультиматум, а значит, не должна была больше его видеть. Словно осиротев, Гарриет потянулась к Танди – большому, спокойному, нетребовательному.

– Могу я удочериться к вам? – спросила она, подойдя к его столику. Вместо ответа он встал и поклонился.