Друзья из Сары-Тепе

— Мой первенец, наследник. Учёным будет. — Халиф протянул руку, чтобы погладить сына по голове, но Анвар увернулся.

— Не слушается отца, покорности нет. Но умный. Учёным будет. В Ташкент учиться поедет, в Москву поедет.

Гульчехра Хасановна смотрела, смотрела на раскачивающегося в дверях Уйгунова. Потом подошла к нему чуть не вплотную и сказала таким злым голосом, какого Анвар у неё никогда не слышал:

— Не поедет ваш сын в Москву и учёным не будет.

— Почему не будет? Кто ему помешает?

— Вы! Ваше пьянство. Ему не учиться придётся, а деньги зарабатывать, матери помогать, маленьких кормить и отца-пьяницу голодным не оставить. А потом и сам пить начнёт, чтобы быть как отец. Кому сыновья подражают? Отцам. С кого пример берут? С отцов. Чей нрав первенцы наследуют? Отцовский. А у Анвара хороший пример перед глазами.

Сказав это, Гульчехра Хасановна повернулась спиной к ошеломлённому Халифу.

— Анвар, проводи меня немного. По дороге расскажу тебе, что проходили на уроках. До свидания, Саломат Расуловна, рада была повидаться с вами и посмотреть на ваших милых малышей.

— До свидания, до свидания. Большое спасибо, что навестили нас.

Перед калиткой Гульчехра Хасановна остановилась:

— Я ведь пришла к тебе, а не к маме, и не только для того, чтобы узнать, почему тебя не было в школе. Я пришла по очень важному делу.

Она помолчала, давая Анвару время сосредоточиться.

— Ты ведь знаешь, что люди бывают не только хорошие, что среди людей встречаются и плохие, и нечестные?

Анвар растерянно кивнул головой, не понимая, куда клонит учительница.

— Так вот, два нечестных человека затеяли нечестное дело. Один из них живёт в Самарканде, другой — в нашем городе.

Анвар побледнел.

— Ты не волнуйся. Ни я и никто другой в твоей честности не сомневаются. Но, передавая записку, ты нечаянно помог плохим людям.

— Я ничего не знал.

— Верю. И все тебе верят. Поэтому мы и просим тебя рассказать, как всё было.

— Перед тем как в Самарканд ехать, встретил меня Садулла. «В Самарканд едешь?» — «Еду». — «Сделай доброе дело, передай письмо одному человеку». — «Пошлите почтой, так тоже дойдёт». Противный старик, хитрый. Карим с Катькой его тоже не любят. А он говорит: «Почтой долго. Ты передай, а человек тебе за это рубль даст, подарки домой купишь». — «Ладно, а кому передать?» — «Фарманова знаешь?» — «Шофёра? Знаю». — «Ему и передай». — «Давайте адрес». — «Не надо адреса, так передай». — «Где же я найду его?» — «Не надо искать, он сам тебя найдёт». — «Что он, шайтан, что ли?» — «Не шайтан, а умный человек. Всё в секрете держит. И ты в секрете держи». Потом, когда мы на Регистане были, я Фарманова увидел и письмо ему передал. Он прочитал, хотел выругаться, но не выругался, а сказал: «Ответ я завтра принесу. Где завтра будете?» — «С утра в обсерватории Улугбека». — «Туда и принесу». Ну, а что дальше было, вы сами знаете, вам, наверное, Севка Клюев рассказал.

— Знаю. А что в письме Садуллы было?

— Не читал я, а в обратном письме — про плов.

— Значит, ты про плов Садулле отдал.

— Отдал. Как приехали, в тот же день и отдал.

— Что он сказал?

— «Молодец», — сказал. Больше ничего.

— Ещё что-нибудь поручал тебе?

— Нет, да я его и не видел больше. Гульчехра Хасановна, они что, шпионы?

— Правду тебе скажу, я и сама не знаю. Поговорить меня с тобой попросил один хороший человек. Кроме него, про наш разговор никто не знает и не узнает, если…

— Чего вы не договариваете?

— Если ты никому не скажешь.

— Скорее из собственного языка плов сварю.

— Завтра суббота. Можешь остаться дома, а уж в понедельник обязательно приходи.

— Нет, завтра приду. У нас первый урок математика.

Глава XVI

В субботу после уроков Катю, Севу и Карима ждала полуторка. Борис Яковлевич договорился с Каримом, что тот будет работать не только по воскресеньям, но и по субботам тоже. Иначе не успеть.

Сегодня как раз наступила последняя рабочая суббота, завтра наступит последнее воскресенье — и прощай, Сары-Тепе! К первому июня археологи заканчивали рабочий сезон.

На раскопе Карим срисовал орнамент стен. Борис Яковлевич не мог нарадоваться на его работу. Копии получались такими точными, что, если их приложить к стене, они превращались в продолжения тех треугольников, цветов или ромбов, остатки которых были найдены в монастыре.

В той же пещере, где работал Карим, Катя и Сева занимались замерами. Каждый замер Борис Яковлевич приказал делать по два раза, чтобы, как он выразился, «не вкралась ошибка». Было обидно, что начальник экспедиции считал их маленькими и не верил в их умение работать с цифрами. Другие, наверное, тоже не верили — вся экспедиция, даже дедушка Юсуф, называли их пещеру «детской». Ничего себе «детская» — одна из самых главных пещер Сары-Тепинского холма!

К сожалению, они не присутствовали на её вскрытии — произошло это в будний день. Но им так всё подробно рассказали, что они как будто присутствовали.

Началось с того, что Борис Яковлевич увидел на холме слабую вмятину. Никто не увидел, а он увидел. Потому что, как сказал Лёня, «дядь-Боря обладает острым археологическим зрением».