Дуэт смерти

— И… э-э-э… нам надо обговорить тактику допроса, — добавила осененная вдохновением Пибоди. — Если мы оставим его там одного надолго, он начнет подумывать об адвокате.

— Он не станет вызывать адвоката. Интересно, каким именем он воспользуется? Какой адрес укажет? Удостоверение у него липовое. К тому же разве адвокат помог его матери? Вот что он думает. К черту адвокатов, к черту всех нас. Он не пойдет ко дну, он слишком умен. Или, если нам очень повезет, он пойдет ко дну геройски. По крайней мере в собственных глазах.

— Ну и как же мы будем его обрабатывать? Нет, не говори, дай я догадаюсь. — Пибоди мученически завела глаза к потолку. — Я буду хорошим копом.

— Не будет никакого хорошего копа.

Лицо Пибоди расцвело почти детской радостью.

— Я не должна быть хорошим копом? Можно я буду плохим?

— Мы должны его обработать жестко. Получить признание — не самое сложное.

— Не самое?

— Он сам захочет признаться, когда поймет, что мы его взяли железно. Он захочет медаль героя. А знаешь, что самое сложное? Заставить его настучать на отца. — Ева спустила ноги со стола. — Пошли работать.

Ева вошла в комнату для допроса, бросила папку на стол, придвинула себе стул.

— Включить запись, — приказала она и продиктовала данные, включая все известные ей фальшивые имена.

От нее не укрылось, как дрогнула челюсть у Дэррина. Ева догадалась, что глубина ее осведомленности застигла его врасплох.

— С формальной точки зрения имею право использовать имя, фигурирующее в свидетельстве о рождении, — сообщила она как будто между прочим, — но мне хотелось бы проявить дотошность, раз уж ты пользуешься множеством имен, включая те, под которыми ты убил Дину Макмастерс и Карлин Робинс. Итак, каким именем тебя называть на этом допросе? Выбирай.

— Да иди ты…

— Чисто для протокола: «Да иди ты» — это имя или фамилия? Неважно, можешь не отвечать. Суды бывают недовольны, когда я употребляю нецензурную лексику в обращении к допрашиваемым. Хотя лично мне кажется, что матюги тебе подходят.

— По всем параметрам, — добавила Пибоди.

— Ладно, остановлюсь на Дэррине. Мы тебя зацапали железно, Дэррин. Ты же умный парень, ты и сам понимаешь. Хотя… Пожалуй, не так уж ты умен, раз тебя подставила и завалила девяностолетняя женщина. Женщина, которую ты собирался обездвижить при помощи запрещенного вещества, связать, избить, изнасиловать всеми способами и задушить.

— Да не свисти, не надо мне заливать. — Его ухмылка показалась Еве нахальной и в то же время беззащитной. — Она же старуха. У меня бы не встало на эту высохшую мумию. Мне от одной этой мысли блевать хочется.

— Вот поэтому ты запасся таблетками на стояк. Они бы, конечно, помогли, но, думаю, у тебя и без них встало бы, Дэррин. Хотя вообще-то мне кажется, у тебя в штанах прутик, а уж никак не бейсбольная бита. Для тебя все сводится к тому, чтобы сделать больно. Тебе главное — мучить, пугать, терроризировать. Вот что возбуждает таких больных гаденышей, как ты. Извини за ненормативную лексику.

— И как ты собираешься это доказать? — Он в расслабленной позе откинулся на стуле, окинул комнату наигранно скучающим взглядом. — Ну да, я решил ее вырубить. У нее там куча всяких ценных штучек. Я собирался ее обокрасть и уйти.

— Понятно. Значит, с Диной и Карлин ты просто увлекся и зашел чуть дальше, чем хотел. И вот, что получилось. — Ева открыла папку и выбросила на стол две фотографии.

Опять лицо у него дернулось, но на этот раз губы сложились в маленькую злобную улыбочку.

— А ты и впрямь больной ублюдок. — Пибоди оттолкнула стул и вскочила на ноги. Она наклонилась над столом и оказалась нос к носу с Дэррином. — Меня жутко злит, что нам тут приходится время с тобой терять, придерживаться процедуры. У нас свидетели есть, задница. У нас есть записи с дисков наблюдения, как ты входишь в дом Дины Макмастерс в вечер убийства. Как ты входишь в то здание в Сохо в день убийства Карлин Робинс.

— Врешь. Все ты врешь, меня там и близко не было. В обоих случаях.

— Думаешь, я вру? Я тебе покажу, как я вру. Включить стенной экран! — Тут Пибоди спохватилась и взглянула на Еву.

— Валяй дальше, ты уже испортила мой сюрприз.

— Вывести запись 1-А, — приказала Пибоди.

Экран заполнился четким изображением Дэррина, поднимающегося по ступеням крыльца дома Макмастерсов, и встречающей его улыбающейся Дины. В нижнем углу пульсировало указание времени. Запись продолжалась. Вот он подходит к ней, протягивает цветы, проскальзывает в двери, скрывается в доме.

— Она рассказала о тебе подругам… «Дэвид», — многозначительно добавила Ева, пока он, не отрываясь, смотрел на экран. — Она им все рассказала о своем тайном поклоннике, студенте Колумбийского университета. О застенчивом мальчике, с которым познакомилась в парке.

— У нас есть свидетели, видевшие первую встречу, — продолжала Пибоди. — У нас давным-давно есть твой портрет, мы нашли других свидетелей, видевших вас вместе.