Дух неправды

«Я вам не отдам его! Не отдам! Потеряли – пеняйте на себя. Может быть, я сейчас везу в машине моего друга, Кристофера Истена, будущего премьер-министра Индии? Из их семьи уже вышли три главы правительства. Почему бы и нет? У Санкара Никкама для этого есть все данные. Но даже если ему не доведётся возглавить Индию, всё равно мистер Никкам непременно займёт пост в правительстве или станет крупным бизнесменом… Нет, всё-таки он выберет госслужбу. Или останется в геологии, что тоже важно в наше время. Став нефтяником, он будет нуждаться в связях. Чем бы ни занялся отпрыск брахманов, правнук раджи, он стоит баснословно дорого. А его чуть не прикончили просто так, и после хотели разменять на сто тысяч долларов! Зарезать цыплёнка, который потом кучу бриллиантовых яиц снесёт! И это сокровище лежит на заднем сидении посольского «Крайслера»! Вот уж сюрприз так сюрприз, Майкл Печерский! Обязательно приеду на твой концерт. Надеюсь, у тебя всё будет о'кей, как и у меня. Теперь не стыдно уйти на покой – в минуту триумфа и умереть не жалко. Жизнь прошла не даром. Мало кто играл сильными мира сего, как шахматными фигурками, вручал им власть и отбирал, часто вместе с жизнью. Но вряд ли во всей Америке кто-то так страстно противился иракской войне, как Райдер Миррен. «Будь ты проклят, если окажешься там! Для нашего рода и моих грехов достаточно. Зря лить свою и чужую кровь негоже. Надо ставить выполнимые задачи!» – так сказал я Эдриану, внуку, когда тот рвался воевать на Ближнем Востоке. Внук остался дома, а его приятель погиб в Багдаде. Бесконечный кошмар – гробы под звёздно-полосатыми флагами на лентах транспортёров. Девушки, ничком лежащие на дорогих им могилах. Стеклянные глаза молодых безумцев в больничных пижамах. Показная бодрость тех, кого тяжёлые ранения спасли от худшего. Дабья,[62]

Буш-младший, проклятье Америки, решил возвыситься, но был унижен. Пока я дышу и живу, буду делать всё, чтобы моя страна более не знала такого позора! Я, Чарльз Эрл Честер, опять оказался прав. Надо же, я вспомнил, как меня зовут по-настоящему…»

Из Чарльза он стал Карлом – так казалось благороднее, величественнее. Но сначала были цветы – олеандр и коалы, увитая листьями винограда беседка – буйно-зелёная летом и огненно-красная осенью. Там стояла его плетёная коляска на высоких колёсах. Были старинный фонарь со свечой внутри, фигурные чугунные плиты на полу у камина, макет старой бензоколонки с наброшенным на угол платком в горошек. Там мать до сих пор хранит пластинки столетней давности и современные компакт-диски. Родители служили в цирке, слыли оригиналами, обожали всё эффектное и броское, шумные вечеринки и буйные карнавалы, неприличные знакомства и шокирующие розыгрыши. И потому на каждое кресло, на каждый диван сшили чехлы, одного из семи цветов радуги, а окна закрыли японскими пёстрыми шторами. Они с братом Малколмом разрисовывали стены растениями и животными, придерживаясь африканской тематики. Малколм нарисовал зебру. А Чарльз, вдруг резко изменив направление, увлёкся изображением тюльпанов.

После был скаутский лагерь, приветствия левой, «сердечной» рукой – привычка, сохранившаяся до сих пор. Лилии, нарисованные на листках бумаги, на стенах и на песке, вырезанные из дерева – символ долга перед собой, перед ближними, перед Богом. Тогдашние испытания научили Чарльза Честера преодолевать препятствия, работать в команде, добиваться поставленной цели и неустанно учиться. Мальчик знал, что готовит себя для великих дел, и помнил об этом даже тогда, когда в течение двух лет рекламировал женскую косметику.

Отец, Малколм Честер-старший, казался всесильным и бессмертным – когда играл в покер, пил портвейн, принимал ванну с добавлением молотого кофе и ставил на глаза компрессы, чтобы избавиться от мешков. А потом оказалось, что папа был неудачником. Работал акробатом, фокусником, наездником, дрессировщиком, но так и не нашёл себя в жизни. Когда, упав во время шторма с перевернувшейся лодки, утонул в океане старший сын, Честер получил инсульт и паралич. Перед смертью он просил жену Шейлу и сына Чарльза исполнить его последнюю волю.

Отец страстно желал, чтобы дети добились того, что прошло мимо него. И раз в живых остался один сын, на него вся надежда. Чарльз окончил три университета, выучил шесть языков в совершенстве и ещё на четырёх мог неплохо объясняться. Он навсегда связал свою жизнь с разведкой – как собирался ещё в скаутском лагере. С наиважнейшими и одновременно деликатнейшими поручениями он выезжал в Африку, в Латинскую Америку, во Вьетнам, на Ближний Восток и в Европу. И, наконец, в семьдесят восьмом году Карл Честер под чужим именем прибыл в Индию. В восемьдесят четвёртом он вернулся туда – чтобы завершить начатое.