Однако, хотя мы и правда можем использовать духовные практики, чтобы сосредоточиться на прикладных целях, это не все. Духовность дает нам нечто неизмеримо большее, нежели повышение по службе или обретение лучших романтических отношений. Так что, возможно, в попытке повысить ее, так сказать, продаваемость мы выплеснули вместе с водой и ребенка. Цели — это еще не все. Их достижение приносит нашей душе лишь сиюминутное счастье. Мы все это знаем, иначе люди, олицетворяющие успех, никогда не чувствовали бы себя опустошенными и подавленными. Если использовать духовные учения только как средство для достижения цели, духовность будет ограничена той самой парадигмой, от которой мы стремимся уйти. Это все равно что летать в продуктовый магазин на космическом корабле.
Медитация — мощное противоядие от тревожности и убежище в моменты, когда мы чувствуем себя не лучшим образом. Но ее ценность не ограничивается поддержкой в проблемные времена, и это не просто инструмент для преодоления трудностей. Она раскрывает наш разум и расширяет горизонты; она помогает подняться над повседневностью, выйти из микромира нашей личной жизни в макромир природы и далее — в бесконечность нашего неизведанного, но великого потенциала.
Метафоры пробуждают в нас нечто более глубокое, чем простое понимание. Они помогают прикоснуться к миру, который не ограничен словами, зажигают сердце и душу. В отличие от точной терминологии, у поэтических фраз и ярких обобщений есть еще одна цель: они используются в языке духовности, потому что она субъективна. Речь идет о наших глубинных переживаниях и личном опыте. Мы можем идентифицировать его с опытом других людей, он может находить отклик в нашей душе и вдохновлять нас. Но в конечном счете духовный опыт все же должен быть нашим, только тогда мы сможем воспользоваться его бесконечными преимуществами. Нет смысла в
Если отбросить все внешнее — цветистые метафоры и ритуалы, как экзотические, так и не очень, — духовность, по сути, становится увлекательным приключением на пути к самопознанию, самым важным из всех, которые мы можем пережить. Это процесс осознания, что в жизни есть нечто гораздо большее, чем поверхностные вещи, на которых мы так любим зацикливаться. Мы словно дети, которые не понимают, что настоящий подарок все еще скрыт под красивой упаковкой. В какой-то момент жизни — просто из-за нашей любознательности или в результате кризиса — поверхностное, чисто материальное существование начинает восприниматься как нечто пустое. И мы понимаем: чтобы найти в нем глубину или смысл, необходимо заглянуть дальше, под блестящую обертку.
Сегодня, говоря о своей духовности, люди обычно ссылаются на одну из древних традиций, в которых зародилась медитация и многие другие, менее распространенные практики. Они говорят не о религии. Духовность и религия уже не одно и то же. Это не взаимозаменяемые понятия. Если вы человек духовный или просто занимаетесь теми или иными духовными практиками, это совсем не значит, что вы глубоко религиозны или, напротив, убежденный атеист (или что-то промежуточное). И вам необязательно менять весь гардероб на широкие балахоны, наполнять дом магическими кристаллами и делать намасте каждому, кто проходит мимо. И вам не нужно быть прихожанином местной церкви или какой-то другой религиозной структуры. С другой стороны, если вы действительно религиозны, ничего из этих древних традиций или обычаев не будет идти вразрез с вашей верой или убеждениями. Вы можете быть одновременно духовным и религиозным; вы можете быть духовным и атеистом; духовным может быть и ученый.
Это непременно понравится не всем представителям академических кругов, но наука и духовность действительно не антагонистичны. Они обе базируются на стремлении человека понять мир, в котором он живет. В случае науки речь идет об окружающем мире, а в случае духовности — о внутреннем. Просто наука объективна, а духовность субъективна; первая подтверждается данными, вторая — жизненным опытом.
Во все времена находились люди, которые видели мир несколько иначе, нежели их сообщество. В каждом поколении есть одиночки и аутсайдеры, любознательность и интересы которых выделяют их из толпы, и можно уверенно сказать, что первые духовные учителя подпадали под эту категорию. Они были бесстрашными первопроходцами, открывавшими горизонты неизведанного. Их интересовал не окружающий пейзаж, а внутренний мир.