Думай, что говоришь

«Княжна села, достала связку красной шерсти и, указав мне на стул против нее, старательно развязала связку и положила мне ее на руки. Все это она делала молча, с какой-то забавной медлительностью и с той же светлой и лукавой усмешкой на чуть-чуть раскрытых губах. Она начала наматывать шерсть на перегнутую карту и вдруг озарила меня таким ясным и быстрым взглядом, что я невольно потупился. Когда ее глаза, большею частию полуприщуренные, открывались во всю величину свою, – ее лицо изменялось совершенно: точно свет проливался по нем».

И еще несколькими минутами позже:

«Я воспользовался тем, что она не поднимала глаз, и принялся ее рассматривать, сперва украдкой, потом все смелее и смелее. Лицо ее показалось мне еще прелестнее, чем накануне: так все в нем было тонко, умно и мило. Она сидела спиной к окну, завешенному белой сторой; солнечный луч, пробиваясь сквозь эту стору, обливал мягким светом ее

пушистые золотистые волосы, ее невинную шею, покатые плечи и нежную, спокойную грудь. Я глядел на нее – и как дорога и близка становилась она мне! Мне сдавалось, что и давно-то я ее знаю и ничего не знал и не жил до нее… На ней было темненькое, уже поношенное, платье с передником; я, кажется, охотно поласкал бы каждую складку этого платья и этого передника. Кончики ее ботинок выглядывали из-под ее платья: я бы с обожанием преклонился к этим ботинкам… «И вот я сижу перед ней, – подумал я, – я с ней познакомился… какое счастие, боже мой!» Я чуть не соскочил со стула от восторга, но только ногами немного поболтал, как ребенок, который лакомится.

Мне было хорошо, как рыбе в воде, и я бы год не ушел из этой комнаты, не покинул бы этого места.

Ее годи тихо поднялись, и опять ласково засияли передо мною ее светлые глаза – и опять она усмехнулась».

Володю околдовывает сочетание невинности и лукавства, которое он видит в Зинаиде. Но Тургенев (и мы вместе с ним) замечает то, на что на обращает внимание и Володя: поношенное платье Зинаиды. Княжна бедна (об этом в повести будет говориться много раз), ее прелесть – ее единственный капитал. Она должна «выгодно пустить его в оборот», найдя себе богатого жениха и очаровав его. Но Зинаида к тому же горда, и эта мысль не может ее не оскорблять.

* * *

Прототипом княжны Зинаиды была поэтесса Екатерина Шаховская. О ней известно мало, не сохранилось даже ее портрета. Однако ее произведения дают понять, что она отдавала дань модному в начале XIX века романтизму, любила фантазировать, воображая полные символики аллегорические картины, и могла раскрыть внимательному слушателю или читателю свои чувства. Как и Зинаида! В повести приведены несколько ее «стихотворений в прозе» – фантазий, которыми она делится со своими поклонниками и по которым Володя пытается проследить историю ее любви.

В 1833 году княжна Шаховская опубликовала поэму «Сновидение» – с подзаголовком: «Фантасмагория». В этой поэме есть такие строки:

Что голос осуждений света?

Глагол ничтожной суеты!Я не хочу его приветаИ презираю клеветы!Я знаю, люди не поймут,Не оценят моих желаний

И не постигнут упований!С душой холодной не дадутОни мечте моей ответа…Для них чужда душа Поэта,Их сила чувства не живит,Их жизнь души не проявит.