На том месте, где сейчас раскинулся самый важный город придунайской Болгарии – Русе, у впадения в Дунай речки Русенский Лом, в античные времена располагались римские крепость и гавань со сложным названием Sexaginta Prista, что в переводе означает “пристань для шестидесяти кораблей”. До наших дней от этой крепости сохранился фактически только фундамент фундамента, но, поскольку Дунай вечен, шесть или сколько там десятков флагов по-прежнему полощутся на речном ветру – Русенская судоверфь, на стапеле которой в 1880-е годы заложили первое болгарское судно с корпусом из стали, и теперь иногда строит нефтеналивные танкеры и многофункциональные сухогрузы. Русе вообще важен для национальной военной истории: здесь поначалу базировался весь военный флот Болгарии. При султанской власти Рущук был известен как укрепрайон с гарнизоном в двадцать тысяч человек, вместе с Силистрией, Варной и Шуменом он составлял “северный четырехугольник”, каре слывших неприступными крепостей. Правда, враги время от времени успешно штурмовали их стены, а после роковой для османской Европы войны 1877–1878 годов срыли вовсе. От долгого периода иноземного владычества в Русе уцелели Трубные ворота кале (через них в крепость вел глиняный водовод), Царский Камень – мраморная колонна с надписью на арабском по поводу визита в Рущук в 1837 году султана Махмуда II, довольно неказистая джамия Саид-паши с реликвией, волосом из бороды пророка Мухаммеда, и несколько христианских церквей. Главная из них – метра на четыре утопленный в землю (чтобы не был выше мечетей) храм Святой Троицы, скромный внешний вид которого искупается древним (1632) годом постройки да еще преотличными (правда, новыми) фресками. Справа от церкви – красностенный оперный театр, на месте которого прежде размещался кинотеатр “Славянска култура”, так что одно пение временами перекликается здесь с другим.
Первоначальную эмансипацию Рущука принято связывать с именем османского администратора Ахмеда Шефика Мидхата-паши, во второй половине 1860-х годов управлявшего отсюда Дунайским вилайетом. Паша, в будущем дважды великий визирь, мастер и жертва придворной интриги (после десятилетий государственной службы он попал в немилость к султану и окончил свои дни в заключении), провел в Рущуке радикальные по османским меркам преобразования. Улицы впервые получили названия, в городе помимо торговых бизнесов появились промышленные предприятия, иностранные державы открыли здесь дипломатические представительства. К одному из них, гласит легенда, паша имел еще и романтическое отношение: особняк, в котором теперь размещается музей городского быта, строился не столько для прусского дипломата Морица Калиша, сколько для его супруги Каллиопы. Османский администратор не чурался и международного дунайского сотрудничества: арендовал у австрийской пароходной компании суда и баржи, планировал создать собственное речное агентство. Сатрапом в классическом понимании термина Мидхат-паша во всяком случае не был.
Из кофейных разговоров с интеллектуалами Русе я сделал вывод, что вскоре могут быть разрушены связанные с болезненными эпизодами болгарской истории табу. Подвергаются эрозии и категоричные оценки периода османского владычества. Нет, значение повстанческой борьбы в формировании политической идентичности болгарской нации сомнению не подвергается, однако в черно-белую картину из школьных учебников, не исключено, добавятся некоторые краски. О Мидхат-паше в Русе уже говорят не столько как о кровавом тиране, сколько как об основоположнике европейского модерна. Улица имени султанского администратора появится в городе не скоро, но, в общем, какие-то шаги для того, чтобы турецкое меньшинство Болгарии наконец избавилось от комплекса коллективной исторической вины, все-таки рано или поздно последуют. Русе в этом отношении даже впереди Софии, похвастался один мой собеседник. Потом помолчал и добавил: “Правда, у нас в городе нет многочисленной турецкой общины, дунайские мусульмане живут в основном в деревнях”.
ЛЮДИ ДУНАЯ
ЭЛИАС КАНЕТТИ
нобелевский лауреат