Дурак космического масштаба

Рос. Только Рос мог такое проделать. Его вместе со мной завербовал в северном крыле Мерис. Но не просто с корабля снял – сманил из разведки. И Рос летал лучше меня. Причем именно на модулях, «двойках» и маленьких шлюпках, так называемых «капитанских», в четверть стандартной десантной.

Мои. Значит, ребята весь день таскались за мной. Кого же они там поймали? На упругом дорожном покрытии, рядом с висящей шлюпкой, шевелились две фигуры. Сверху вроде – Джоб Обезьяна, для которого выпрыгнуть и из эмки особого труда не составляло. Под ним – какой-то толстяк.

Вылез Айим – вторая двухметровая махина на нашем корабле. В малой шлюпке – четыре кресла. Пилот, два бойца и для меня, видимо, тоже место нашлось бы. Значит, хоть Келли на эмке остался.

Сели еще две посудины – полисы и спецы Мериса. Пока я подходил, оттуда повысыпали тоже. Но вмешаться боялись, потому что у Сайсена Айима лицо человека, не понимающего юмора. А он стоял с гэтом на изготовку и ждал меня. На остальных ему чихать, так уж он устроен. Рос – сержант, а сержант приказал стоять и ждать.

Я видел, как сбегает с крыльца Мерис. Будь у него окно в кабинете, он мог бы всю эту комедию видеть лично. А так – доложили, наверно.

Мы подошли одновременно с генералом. Мерис шел быстро, я – медленно. Очень медленно. Но вовремя кивнул Айиму, чтобы тот опустил гэт.

Джоб, увидев меня, перестал душить толстяка и встал. – Кто это? – спросил я Мериса. Я был уверен, он знает.

– Это? А это мой… бывший начальник спецслужбы… Я понял, что начальник пролетел с карьерой прямо у меня на глазах.

– Живой, собака, – сказал какой-то незнакомый мне полис.

– То-то и странно, – пробормотал генерал. – У него было по меньшей мере три возможности себя убить, а он живой.

«Значит, на кого-то надеется, – понял я, – думает, что прикроют».

Взглянул на Мериса. Тот скосил глаза на личный браслет, развернул запястье ко мне, чтобы я тоже видел. Там, не понял – с трех или с четырех точек – уже свели, как Рос спикировал на толстого.

– Умеют твои летать, – сказал Мерис.

– А то, – я улыбнулся невольно. – Они и прыгать умеют.

– Так ты же не отдашь, чего хвалишься?

Мерис думал. Он шутил со мной и думал, растягивая момент принятия решения. Я ему не завидовал. Покушение на главной площади столицы, почти напротив Дома правительства в тайне удержать не удастся. Придется докладывать этому новому лендслеру, который сам еще для всех – «рыбка в банке». И может статься рыбка – тухлая.

Я вдруг очень остро ощутил, что Дьюп умер. Что я его никогда больше не увижу. Захотелось задушить этого толстого мерзавца голыми руками. Потому что такое вот дерьмо даже сдохнуть не может, а того, кто стоит десятерых таких – нет. И погиб он из-за такого вот дерьма!

– Ты чего, капитан? – спросил не вовремя посмотревший на меня Мерис.

– Задушил бы, – сказал я сквозь зубы.

Наверное, морда лица была у меня соответствующая. Генерал оценил.

– А души его, гада, – сказал он поощряюще. – Ты в состоянии аффекта… Как мы тебя удержим? Да, ребята? – он обернулся к охране. – Давай, капитан!

И хлопнул меня по спине, подталкивая к едва поднявшемуся толстяку. Джоб его здорово припечатал.

Первый раз я так явно видел иллюстрацию древнего принципа – нет человека, нет проблемы. Если бы я не был так зол…

Губы у толстяка затряслись. Но боялся он не меня, а того, что происходило со мной!

Я воспринимал себя теперь с двух разных точек. Словно бы «меня» стало двое. Один в бешенстве намеревался раздавить сейчас эту жирную человекообразную козявку. Другой… Другой стоял рядом и наблюдал. С мертвенным спокойствием ядовитой змеи с Мъясы, один запах яда которой убивает в течение двух минут.

Выражения глаз этих двоих смешивались в моих зрачках, и, судя по лицу толстяка, смесь выходила жуткой. Я и сам чувствовал, как вокруг распространяется волна физически ощутимого холода. Даже темнее стало. Или так быстро садилось солнце?

Я достаточно имел сегодня дело со страхом. И это, наконец, вылилось из меня.

Внешне я не делал ничего. Только смотрел. Но толстяк завизжал и бросился в ноги Мерису. Он ползал, хватая генерала за колени, скулил. Я видел и не видел его. Толстяк метался в другом, параллельном моему пространстве. С ним рядом остался только Мерис – остальные бойцы и полисы отодвинулись куда-то. И звуки до меня тоже почти уже не долетали.

А краски все меркли. Мир стал серым, воздух – густым и плотным. В легкие его приходилось запихивать с усилием, как при больших перегрузках. Самая середина груди у меня горела, словно обожженная.

Мерису, в конце концов, пришлось вызывать медиков, иначе один мой вид убил бы толстяка. Но боюсь, что и медики уже не могли помочь: больно медленно они двигались, а каждая минута этого резинового времени ложилась петлей вокруг жирной шеи.

Я не понимал, что со мной происходит. Однако когда визжащий червяк исчез вдруг из поля зрения, Мерис шагнул вперед и загородил его, я стал потихонечку остывать. И восприятие мое снова стало единым. Подступили усталость и безразличие, словно бы я действительно делал что-то тяжелое все это время, а не просто стоял столбом.