Дурак космического масштаба

Лучше бы он меня отпустил, чем вот так «чай» заставлять с ним пить. Сейчас, похоже, из меня самого напиток будут делать. Только не знаю – какой? Морс, что ли?

Однако решал здесь не я.

– По кораблю что скажешь? – спросил инспектор без особого любопытства.

Не об этом он хотел говорить со мной. Корабль – только предлог.

Инспектор расхаживал по каюте и пока почти не смотрел на меня, но я кожей ощущал его возросший интерес к моей скромной персоне.

– Хороший корабль. Есть кое-что новое, но разберемся, – ответил я осторожно. Меня, в общем-то, и обучали на кораблях такого класса, и служить я начал на подобном. – Долго будешь разбираться?

– Как прикажете. Положено – два месяца.

– А реальный – какой срок?

Я вздохнул. Какой к Хэду реальный срок в боевой обстановке? Да и разговор шел тот еще. Сродни прогулке по минному полю. Кто первый наступит…

Спросил:

– Когда нужно?

– Ну, неделя точно будет. Может – две. Но это уже… при очень хорошем стечении обстоятельств… – инспектор остановился напротив меня.

Я старался смотреть мимо:

– Попробуем.

На душе было неспокойно. Я, наверное, морально приготовился дополучить сегодня по шее, и попытки оттянуть этот момент действовали мне на нервы. Я бы сам нарвался уже, но не знал как. И не тот человек был инспектор, чтобы этого не заметить.

– Чего смурной такой?

Что значит «смурной?». От «пасмурный», что ли?

Я пожал плечами, отвел глаза.

– Э, так не пойдет, – нахмурился инспектор Джастин. – Ну-ка смотри на меня. Обиделся, что ли, за вчерашнее?

– Нет.

– Чего тогда?

Я не знал – «чего». Просто было не по себе и все тут.

– Ждал – воспитывать, что ли, буду?

Я поднялся. Он и так стоял ко мне слишком близко, а теперь нас вообще разделяло меньше метра. Нервы внутри меня вибрировали, словно корабль перед стартом. Но это почти открытое противостояние, как ни странно, и придало мне сил.

– У вас есть какие-то конкретные вопросы ко мне, господин инспектор? Хотелось бы досмотреть документы, – сказал я твердо.

– Значит, все-таки обиделся, – покачал головой Джастин.

– Нет. Не обиделся. Но вы мне дали всего неделю, а объем работ очень большой.

– Вот ты какой… Запомнил, о чем говорили вчера?

– Да, – кивнул я. – Не все понял, но запомнил.

– Тогда не будем больше к этому возвращаться. Садись. И чаю мне налей, устал я.

Он действительно тяжеловато опустился в кресло. Я налил ему чаю. Какой-то незнакомый мне сорт.

Вроде надо бы успокоиться? Но напряжение не отпускало.

– Наливай себе.

Я налил, сел и тоже почувствовал, что устал. От нервов всех этих, наверное. А может, последствия болезни.

– Значит, ждал, что как вчера будет?

Я кивнул.

– Прости старика, привык с дураками разговаривать. Да и злой был. Забыл уже, какая хорошая в этом возрасте память. Простишь?

Я кивнул.

– Правда?

И посмотрел на меня так, что я и дышать разучился.

Нет, не верил я, что инспектор Джастин «забыл» или «не подумал». Проверял он меня опять. И заставлял самого себя сдать. Под роспись.

– А за что вас прощать? – пробормотал я. – Сам, в общем-то, виноват…

Дальше я говорил медленно, осторожно подбирая слова. И понимал – это и есть продолжение вчерашней экзекуции. Только теперь я должен делать все сам. И надо было делать. Нужно было говорить честно.

Только я не стану сейчас об этом рассказывать. Может быть, потом когда-нибудь. Сейчас и без того тошно.

Единственное скажу: если бы Мерис узнал, что я иду в эйнитский храм, меня бы остановили. Я же сбрасывал спецам предварительный маршрут.

Но генерал не узнал. Предателем был начальник службы безопасности, он не доложил Мерису. Значит, кому-то было выгодно, чтобы я вошел в храм. Но разве можно было рассчитать наверняка, что там со мною произойдет?

В общем, вряд ли меня хотели использовать каким-то изощренным способом, скорее пытались убить. Было за что. Взять хотя бы историю с расстрелянными министерскими сынками – по совместительству террористами. Но с версией инспектора Джастина я спорить не стал.

– Все-таки чего-то я в тебе не понимаю, – сказал инспектор потом, когда мы пили чай, и я вообще уже не мог никак на него реагировать. Бывает мышечная усталость, а бывает нервная. У меня на сегодня все чувства уже отказали, не работали.

Инспектор говорил медленно, с интонациями хирурга, который только что зашил пациента и теперь размышляет, чего же он в нем не дорезал?

– У тебя куратор кто был в академии?

Я назвал.

Он покачал головой.

– А служил под чьим началом?

Но и эта фамилия инспектора Джастина не удовлетворила.

– Ведь есть же какой-то стержень, – он щелкнул по столешнице. – Ну не мог простой парень с такой отсталой планеты…

– Я с генералом Макловски служил, когда его разжаловали и перевели в Северное крыло.

– Да ну? – удивился инспектор. – С Колином? Вот откуда, значит, ноги растут.

– А какие ноги, можно спросить? – я уже настолько отупел, что произносил первое, что приходило в голову.

– Можно, – Джастин усмехнулся под нос, долил чаю, чего-то не нашел на столе, встал, достал экзотианские сладости. Только по коробке и понятно было, что сладости. На вид я бы не рискнул определить. – Угощайся, – и засунул какую-то сиреневую гадость в рот.