Дурацкий расклад

— Козззёл, — выругался потирающий щипки от толстой бабы я, — Ты теперь встрял по полной, Ларимонов! Атакующая способность по сотрудникам милиции при исполнении — это тебе не чекушку тиснуть, дурак ты пьяный…

— Э… эээ!!! — всполошился бултыхающийся в пузыре неопрятный мужик, — Я… не хотел! Оно само! Оно само, начальник! Да!

— Добро пожаловать в реальный мир! — ухмыльнулся я под маской, — Болтать ты сейчас можешь что угодно, а вот на допросе в участке весна покажет кто где срал! Там всё узнают…

Разумеется, он тут же взвыл, прося понять и простить, ибо не со зла он это всё, а от паники и страха. На это уже возбудилась Даниленко, начав что-то там говорить Олейко и Шахбазяну, но удариться в очередную бесплодную дискуссию мы не успели. Меня грубо и сильно толкнули в плечо сзади. Тот, давешний парень. До меня донесся запах перегара.

— Ты чо?! — уже и вслух быканул он, увеличиваясь в размерах и серея кожей, — Мужика нашего, родного? Простого? За такую мелочь? Сажать?!

— Опачки! — сделал я большие глаза, — А ты у нас тоже без регистрац…

— На, сука! — мне выдали просто офигительный удар, заставивший небо и землю поменяться перед глазами пару раз. Разум, тут же отдав команду на переход в туманное состояние, холодно зафиксировал, что для человека такой удар стал бы смертельным.

То есть, я, взлетев от удара в воздух и перекувыркнувшись, буквально в секунду взорвался туманом, вырвавшись из одежды, а затем, почти сразу, начал собираться в голого человека на земле. Процесс резкий и неприятный, он занял у меня секунды три. Все это время парень продолжал расти, а его кожа, ранее просто посеревшая, стала покрываться сетью каких-то царапин, начиная напоминать камень. Мои соотрядники не сплоховали, если не считать драпанувшего в сторону Олейко, правда, укатывающего с собой вороватого алкаша, но увы…

— Убью! — орёт полудурок, топая к старикам и милиционерам. А в нем уже метра два с половиной и веса, если не ошибаюсь, под тонну. Зеленовато-серый такой камень, даже красиво. Слегка.

Синий луч-лазер, замедляющий противника, уже бил в каменного преступника, но Шахбазяну требовалось довольно много времени, чтобы «напитать» тело преступника тормознутостью. Цао Сюин, естественно, тут же бросившая сферу в новую цель, не успела — габариты парня превысили возможности объёма её способности, от чего та просто лопнула. Сама же Даниленко… она очень хорошо владела своим невеликим телекинезом, просто мастерски, но он был слишком невелик.

…зато был я. А знаете, дорогая моя несуществующая публика, чего хорошего во мне? Не только ум, красота, совесть и много скромности, но также знания из другого мира. А знаете, что в данный момент злому мне шепчут эти самые знания? Очень важную, но довольно простую вещь, необходимую для оперативного обезвреживания поехавшего от собственной силы парня. Звучит она приблизительно так: «от лоу-кика еще никто не помирал».

Нет, ну а что? Я-то собираюсь его ударить со всей силы…

И ударил. Коварно, сбоку, так, чтобы никого не задеть ударной волной. А еще — от души.

Правую ногу полудурка просто разнесло в каменную пыль, а левую раскололо на осколки, брызнувшие в торец дома, из которого мы совсем недавно выпали. Правда, я это наблюдал, уже находясь в состоянии тумана, так как избыток силы в ударе, превратившим простого полудурка в безногого, был излишен. Сильно прямо. Проще говоря, меня закрутило в воздухе второй раз за пять секунд (!), от чего я и успел почти сразу переобуться в туманчик.

Мою защиту окружающие оценили не сразу — хлопок от удара по окаменевшему хлопцу был настолько громок, что людей слегка оглушило. Впрочем, зато не посекло осколками, с облегчением констатировал вновь собравшийся и подбежавший я.

Ну и потом началось. Безногий орёт, хотя очевидно, что не чувствует боли, ему просто жалко конечности. Раиса Архиповна тоже орёт, потому что ей жалко придурка, чуть не устроившего ей досрочный выход с пенсии. Ваган Варагович, мужик нормальный и адекватный, но чересчур уж сердешный, не орёт, но так укоряюще смотрит своими черными глазами прямо в душу, что хочется зарядить ему в тыкву. Одна Цао Сюин стоит, молчит, косится на меня. Ну хоть эту славную бабушку понять легко — она просто ждёт, не пойду ли я добивать. Тогда остановит.

А затем еще и та жирная зараза щипавшаяся выползла, да и парень-сосед на крики друга прибежал, тут же кинувшись на меня с кулаками, из которых лезли острые черные коряги вроде помеси корня дерева и рыбьей кости… Он потом что-то слезно кричал безногому, а тот, пребывая в затормаживающем луче нашего участкового, ничего не понимал и не мог ответить. Пищала Даниленко, ей поддакивал Олейко…

Вот такие вот дела.

Так душно, что хочется курить.

— Так, — наконец, подошёл я к разоряющейся бабке, — Заткнулись все. Ты — в первую очередь. И тебе…

— Да что ты за изверг такой!! — рявкнула бабуся, — Ты парню молодому ноги…

— МЫ НА ВОЙНЕ!!! — заорал я во весь голос так, что зазвенели стекла в окнах неподалеку, — А ТЫ, ДУРА СТАРАЯ, ЕЩЕ У СЕБЯ НА КУХНЕ, ЧАЙ ПЬЕШЬ!