Дурман-звезда

Ясень заколебался. Оно, конечно, лучше на хуторе, чем в лесу или в поле, но ведь охотники тоже не дураки – наверняка проверят селения вдоль дороги. Может, прямо сегодня вечером кого-то пришлют.

– Чего задумался, парень? Спокойно переночуете. Вон хотя бы на сеновале.

– Спасибо, мы с радостью, – сказала вдруг Тайя, до того момента молчавшая и глядевшая на цветы. Подняла глаза на Ясеня, взяла его за руку и прижалась плечом.

– Давно бы так, – тетка фыркнула. – Давайте уже во двор.

Она пошла к хате, а Ясень шепнул девчонке:

– Нельзя нам тут оставаться. Найдут, неужели не понимаешь?

– Не найдут, – сказала она уверенно. – Никто сюда не приедет и не прилетит, я знаю. Да ты и сам, наверно, чувствуешь, разве нет?

– С чего ты взяла? Хутор сверху как на ладони…

Ясень глянул на небо и замолчал, сбившись на полуслове. Тайя была права. Словами это не выразить, но в вечерней лазури над головами был растворен покой. Там просто не нашлось бы места для птиц, несущих смерть на спине. Солнце лениво щурилось, а фиалки, раскрывшись ему навстречу, светились тихо и безмятежно.

– Понял?

– Ладно, убедила. Пошли.

Умытые, посвежевшие, они сидели в горнице за широким крепким столом. Шкворчала картошка с салом на сковородке, пенился квас, колбаски свивались на блюде жирными кольцами. Хозяин дома – мосластый и бородатый, с кустистыми седыми бровями – расспрашивал Ясеня о ценах на хлеб в предгорьях и задумчиво хмыкал, выслушивая ответы. Пацан лет шести ерзал на лавке, таращился на гостей и, кажется, тоже порывался что-то спросить, но, заметив, как мать хмурит брови, снова опускал голову и тоскливо ковырялся в тарелке. Его сестренка-малявка восторженно глядела на Тайю, которая шепталась о чем-то со старшей дочкой хозяев – розовощекой, круглолицей и волоокой.

Все в этой семье были одеты опрятно, но без изысков. Разве что хозяйка и дочери носили цветастые косынки на шее – Ясень решил, что это местная мода. А вообще, посиделки ничем не отличались от тех, что бывают в его родном городке в степи. Словно он на пару часов оказался дома…

Потом они пили густой фиалковый взвар. Ясень никогда его не любил, но из вежливости выцедил кружку. В горнице стало душно. Дождавшись конца застолья, он вышел на свежий воздух. Долго стоял у тына, подставив лицо прохладному ветру и глядя на красную полоску заката.

– Скучаешь? – Глаза у Тайи блестели. Она слегка захмелела.

– Нет, отдыхаю просто.

– Правда хорошо тут у них? Спокойно…

– Ага, даже слишком. Сонное царство. И ни одной дороги, заметь. Только лес вокруг. Как будто они вообще отсюда не выезжают. И к ним никто не приходит.

– Мы же пришли.

– Вот меня это и смущает.

– Перестань, – она улыбнулась. – Ты просто на взводе, поэтому всякая жуть мерещится. Я понимаю, столько всего случилось. Но давай отвлечемся, сделаем передышку. Хотя бы на этот вечер. На эту ночь.

Он наклонился к ней. Губы у нее были мягкие, сладкие, как фиалковый мед. Секунды таяли в теплых лиловых сумерках.

– Что, и венок не будешь плести?

– Не буду.

– Как же гадать без венка?

– А чего мне теперь гадать?

– Действительно. Тут и речки-то нет.

Она засмеялась тихо. Потом сообщила:

– Если верить хозяйской дочке, фиалки у них цветут много дней подряд. Весной распускаются как обычные цветы, представляешь? Причем на каждом углу. Их собирают, кому сколько надо, а остальные так и растут. Хуторские на них уже и не смотрят, привыкли давно.

– Продавать бы могли – взвар и настойки всякие. В городе с руками бы оторвали.

– Вот и я ей сказала. А она пожала плечами и рукой махнула, эдак лениво. Да ну их, дескать, возиться с ними…

– Говорю же, что-то непонятное здесь. Я вон хозяину про цены на пшеницу рассказывал, а он, по-моему, толком так и не понял – много это, мало? Как будто сказку слушал про далекие страны…

Сзади послышался шорох. Ясень присмотрелся:

– А ну вылезай.

Из-за куста сирени выбрался вихрастый пацан, которому не разрешили поболтать за столом. От любопытства он весь взъерошился, глазенки горели.

– Чего тебе, малой?

– Дай клинок посмотреть!

– Ишь ты, – Ясень хмыкнул. Оружие он прихватил с собой, когда выходил из хаты. – На, смотри, только осторожно. Осторожно, сказал! Крепче держи, вот так…

Малец с его помощью поднял меч, повел из стороны в сторону. Спросил с жадным любопытством:

– Ты его прямо так зарубишь?

– Кого зарублю?

– Ну этого, который по ночам шепчет?

Ясень не понял, но переспросить не успел.

– А ну иди сюда, паршивец! Чего к людям пристаешь?

Хозяйка легонько шлепнула сына и утащила в дом. Ясень хмуро смотрел им вслед.

– Ну вот, – Тайя засмеялась и обхватила его руками, – опять насторожился, защитник. Прекрати, я тебя прошу. Мало ли что дите сочиняет? И вообще, пойдем, сеновал заждался.

Хутор уже затихал, опускалась ночь. Тайя расстелила широкое покрывало, выданное хозяйкой. Легла, блаженно вздохнула:

– Ф-фух! Ну чего стоишь?