Дурман-звезда

На помост взобрался жрец в бело-золотом одеянии. Наверно, именно он теперь выполнял обязанности первого иерарха. Или, может, просто считался в храме лучшим оратором. Жрец был огромен, как бык, с толстой шеей и красной мордой. Сжав пудовый кулак, он навис над толпой и проревел чудовищным басом:

– Внемлите все, кто слышит! Солнце уронило первые слезы. Оно, светозарное, рыдает по вам. Да, по вам, погрязшим в грехе и похоти, презревшим заветы неба. Кто, как не вы, повинен в том, что творится ныне? Кто, как не вы, допустил, что мрак вползает на наши улицы? Лучший из нас, светлейший брат-предстоятель, вчера был подло убит! Убит по дороге в храм, где он проводил дни и ночи в неустанных молитвах…

Толпа испуганно ахнула – не все еще знали новость. А Ясень подумал хмуро: «Брешешь, бугай. Не в храм он ехал, а домой, жрать…»

– Или, может быть, вы забыли, – гремел красномордый жрец, – что твари из тени – рядом? Они таятся, прикидываясь людьми, и поджидают момент, чтобы забрать ваши души. Оглянитесь, глупцы! Возможно, одна из тварей уже стоит среди вас и давится смехом, а в глазах пылает мертвый огонь…

Ясеню вдруг стало трудно дышать. Он ощутил, как что-то жжет его изнутри. Точнее, он чувствовал это уже давно, но только сейчас обратил внимание, услышав подсказку. Жжение это, как он теперь понимал, возникло с ударом колокола. Словно первые слезы солнца пробудили тот дремлющий огонек, о котором Ясень почти забыл за время жизни на плоскогорье.

Ему почудилось, что вокруг потемнело, будто уже наступили сумерки. Потом он понял, что солнце светит по-прежнему, но воздух наполнился жирным пеплом. Людские фигуры перед помостом тлели, как головешки в костре, истаивали в бледно-лиловом пламени, а ветер подхватывал то, что от них осталось, и с хохотом крутил над землей…

Ясень сжал зубы, твердя себе, что это лишь наваждение, виденное уже много раз. С трудом, но все-таки успокоил дыхание. Пепел перед глазами понемногу рассеялся, языки пламени улеглись, и люди вернулись к своему привычному облику. Жжение в груди, правда, не исчезло, а лишь притупилось. Огонь будто намекал, что готов снова разгореться в любой момент.

– Раз за разом солнце дает вам шанс, – гремел светлый брат с помоста. – Оно, всевидящее, ждет и надеется, что вы очиститесь и обратитесь к свету. Но всякий раз вы обманываете его, сбиваетесь с истинного пути, совращенные лживой тенью. И лишь его слезы спасают вас, смывая грехи и скверну…

Развернув коня, Ясень выбрался из толпы. Рев жреца утомил его, даже голова заболела. Пора было заняться конкретным делом, а именно найти Хлада, который не явился на встречу. Чернобородый оставил адрес – он предпочел жилье в одном из бедных кварталов. Туда же, по его словам, должны были подтянуться верные люди.

Храм с многотысячной толпой остался, наконец, позади, но и на обычных улицах было полно народу. Из домов сегодня выползли все, включая немощных стариков, младенцев и ленивых котов. И конечно, все как один таращились на солнечный диск.

Добравшись до места, Ясень издали узнал нужный дом – третий от перекрестка, выкрашенный дешевой серо-зеленой краской, с убогими резными наличниками. И сразу понял, что дело неладно. Забор был повален, а рама одного из окон обожжена, словно внутри недавно потушили пожар.

Не сворачивая, Ясень миновал перекресток. Нет смысла теперь выяснять, что именно там стряслось, да и нельзя привлекать внимание. Понятно одно – Хлад уже не в игре. Либо убит, либо схвачен стражей. На этот случай Угорь отдал четкий приказ – не лезть на рожон и быстрее убираться из города.

Но Ясень знал – судьба привела его в столицу не для того, чтобы теперь просто так отпустить обратно. Вздохнув, он свернул ко дворцу, и огонь в груди коротко полыхнул, одобряя его решение.

Охрана у башни была усилена. Ясень показал драконий знак-кругляш и терпеливо ответил на все вопросы – кто его пригласил и зачем. Въехал во двор, оставил коня на попечение слуг и подумал мельком, что уже привыкает к таким удобствам. Правда, тут же несколько приуныл, вспомнив, что Криста наверху, а пользоваться подъемником имеют право только Древнейшие. Пришлось тащиться по лестнице – притом что башня имела в высоту не менее ста локтей.

На смотровой площадке сегодня было пестро и тесно. Драконы-аристократы, разбившись на небольшие группы, вертели в руках «глазки» в щегольских оправах и негромко переговаривались. Рядом держались секретари и помощники с красно-синими полосами на скулах. Шныряли слуги с подносами.

Криста стояла в одиночестве у перил. Казалось, вокруг нее очерчен невидимый полукруг, заступить за который никто не осмеливался. Ясень, подивившись этому обстоятельству, подошел и спросил:

– А ты почему одна?

– Я теперь не самая популярная личность, – она усмехнулась. – Все слышали о моей размолвке с его величеством. Того и гляди, под домашний арест посадят, как лорда-арбитра. Но это даже забавно – смотреть, как они делают вид, будто меня тут нет. Отворачиваются, глазки отводят. Как дети, право.

– Обидно. Кто ж теперь представит меня высоким гостям?

– Да уж не обессудь.