Дурная кровь

– Согласен, но от этого мне еще больше охота разыскать Глорию. Как говорится, «у следствия появились вопросы»… А кроме того, надо еще разобраться с абортом, – сказал Страйк. – Если Айрин не врет, что из медицинского центра звонили для подтверждения записи…

– Вот именно: если, – вставила Робин.

– Не вижу здесь лжи, – сказал Страйк. – Но причина противоположна той, которую мы обсуждали в связи с таблеткой в чашке Бреннера. Эта ложь была бы слишком большой. Люди обычно не придумывают такие вещи. Короче, в то время она поделилась с Дженис, и их мелкая склока о врачебной тайне выглядит вполне достоверной. И К. Б. Оукден тоже не с потолка взял свой рассказ. Не удивлюсь, если наводка поступила от Айрин. Мне кажется, она из тех женщин, которые не упускают шанса добавить что-нибудь от себя или посплетничать.

Робин промолчала. Ей только раз в жизни случилось испугаться, что она беременна, и у нее по сей день сохранилось воспоминание о том огромном облегчении, какое она испытала, узнав, что это была ложная тревога и ей не придется больше обсуждать это с посторонними и подвергаться еще одной интимной процедуре, несущей с собой новую кровь и новую боль.

А что, если женщина собирается сделать аборт от мужа? – подумала она. Неужели Марго могла бы на такое решиться, уже произведя на свет сестренку этого нерожденного младенца? Что творилось у Марго в голове за месяц до исчезновения? Быть может, она тихо сходила с ума, как Тэлбот? За последние несколько лет Робин поняла, какое это таинственное существо – человек, даже для тех, которые мнят, будто знают его как облупленного. Измена и двоеженство, причуды и фетиши, воровство и мошенничество, травля и запугивание – она соприкоснулась с таким количеством тайных жизней, что уже потеряла им счет. Но никогда не заносилась перед обманутыми и одураченными, которые приходили в агентство ради установления истины. Разве сама она не считала, что изучила своего мужа вдоль и поперек? Сколько сотен ночей они сплетались, как сиамские близнецы, шепча признания и дружно смеясь в темноте? Почти половина ее жизни прошла рядом с Мэтью, но только найдя бриллиантовую сережку в их супружеской постели, она поняла, что он ведет свою, отдельную жизнь и, скорее всего, никогда не был тем мужчиной, которого она знала как саму себя.

– Тебе не хочется думать, что она сделала аборт?

Страйк интуитивно угадал – хотя бы отчасти – причину ее молчания. Но вместо того чтобы ответить, она задала встречный вопрос:

– А ее подруга Уна не выходила с тобой на связь?

– Разве я не рассказывал? – спохватился Страйк. – Как же, как же, только вчера получил от нее мейл. Она была викарием, пока не ушла на покой, и охотно встретится с нами в Лондоне, когда приедет на рождественские распродажи. Точную дату сообщит дополнительно.

– Это хорошо, – оживилась Робин. – Знаешь, мне не терпится побеседовать хоть с кем-нибудь, кто по-доброму относился к Марго.

– К ней по-доброму относился Гупта, – сказал Страйк. – Да и Дженис тоже, она сама только что в этом призналась.

Робин вскрыла новый пакет чипсов.

– Этого следовало ожидать, согласись, – сказала она. – После всего случившегося многие делают вид, что питали к Марго добрые чувства. Но Айрин даже вид не делает. Тебе не кажется, что это несколько… нарочито… сорок лет держаться за свои обиды? Бить лежачего? Неужели ты не допускаешь, что ее заявления… ну, не знаю… что это политика.

– Трубить об их дружбе?

– Вот-вот… но Айрин, вероятно, знала, что слишком многие могут засвидетельствовать обратное. Как ты расценил анонимные записки? Факт или вымысел?

– Вопрос, конечно, интересный. – Страйк почесал подбородок. – Айрин со смаком рассказывала, что Марго обзывали бранным словом на букву «п», но «адский огонь» – такого с ходу не придумаешь. Я бы скорее ожидал услышать что-нибудь вроде «заносчивая сучка».

Страйк повторно достал из кармана блокнот и просмотрел заметки, сделанные в ходе допроса.

– Все это, конечно, нуждается в проверке. Сможешь взять на себя Чарли Рэмиджа и Лемингтон-Спа? А я тем временем разберусь с Эпплторпом, любителем «бенни».

– Вот опять, – заметила Робин.

– Что?

– Ухмыльнулся при слове «бенни». Разве бензедрин – это смешно?

– Ах вот оно что… – Страйк хмыкнул. – Я сейчас вспомнил, что мне рассказывал дядя Тед. Ты когда-нибудь смотрела «Перекрестки»?

– Что такое «Перекрестки»?

– Вечно забываю, насколько ты моложе, – сказал Страйк. – Это дневная мыльная опера, и там есть персонаж по имени Бенни. Он… в наши дни о таких говорят «с особыми потребностями». Простой. Ходит в шерстяной шапке. Классический в своем роде персонаж.

– И он тебе вспомнился? – уточнила Робин. – Не слишком смешно.

– Пусть так, но без этого ты не поймешь дальнейшее. Полагаю, ты имеешь преставление, что такое Фолклендская война?

– Я моложе тебя, Страйк, но все же не полная идиотка.