Дурная кровь

– Да, приятная дорога, – ответил Страйк.

Когда он устроился за письменным столом, доктор Биджрел перешел к делу:

– Итак, на беседу с Кридом вам дается сорок пять минут.

– Сорок пять минут, – повторил Страйк.

– Если Деннис надумает сознаться еще в одном убийстве, у него будет достаточно времени, – сказал доктор Биджрел, – но… я могу быть с вами откровенным, мистер Страйк?

– Разумеется.

– Если бы решение принимала медицинская бригада, закрепленная за Деннисом, мы вряд ли дали бы вам разрешение. Я понимаю: по мнению Минюста, семьи Бамборо и Такер должны получить последний шанс узнать что-либо от Денниса о судьбе своих родных, но… – доктор Биджрел со вздохом откинулся на спинку кресла, – он, видите ли, классический социопат, просто хрестоматийный. У него чрезвычайно развита темная триада: нарциссизм, макиавеллизм, психопатия. Изворотлив, жесток, бессовестен и в высшей степени эгоцентричен.

– То есть вы не большой его поклонник? – спросил Страйк, и врач позволил себе дежурную улыбку.

– Видите ли, проблема заключается в следующем: если он в беседе с вами признается еще в одном убийстве, все лавры достанутся вам. А с этим Деннис примириться не может, он не может допустить, чтобы кто-то одержал над ним верх. Естественно, без его согласия ваша встреча никогда бы не состоялась, и, как я считаю, согласился он только для того, чтобы потешить свое эго: любит он, когда у него что-то пытаются выяснить, особенно если это будет человек, чье имя не сходит с газетных страниц, и, думаю, он собирается вами манипулировать, добиваться при вашей помощи каких-то уступок. Он уже давно просит о переводе из Бродмура в обычную тюрьму.

– Мне казалось, он рвался сюда, нет?

– Одно время рвался, – ответил Биджрел. – Как вам, по всей видимости, известно, в пенитенциарной системе те лица, которые осуждены за громкие преступления на сексуальной почве, постоянно рискуют стать жертвами насилия. Вероятно, вы читали в газетах, что один заключенный едва не выколол себе глаз остро заточенной ложкой. В начале своего срока Деннис ходатайствовал о переводе в Бродмур, но оснований для его госпитализации тогда не было. Психопатия как таковая неизлечима.

– Что же изменилось?

– В тюрьме с ним не было сладу. Ему удалось склонить к самоубийству одного молодого заключенного с синдромом Аспергера. За это Денниса поместили в карцер. В итоге держали там почти год. По ночам он пристрастился инсценировать то, что происходило в подвале на Ливерпуль-роуд: орал то своим голосом, то разными женскими. От этого надзирателям делалось дурно, не говоря уже о заключенных. После одиннадцати месяцев в карцере у него проявились суицидальные наклонности. Для начала он объявил голодовку. Потом пытался перегрызть себе вены на запястьях, бился головой о стену. Его направили на медицинское освидетельствование, поставили диагноз: психотическое расстройство – и перевели сюда. Через пару месяцев он признался, что симулировал душевную болезнь – в этом весь Деннис. Он всегда должен показать себя самым умным. Однако к нам он поступил в очень тяжелом психическом состоянии: медикаментозное и психотерапевтическое лечение растянулось на долгие месяцы, но в результате он прекратил заниматься членовредительством и больше не пытался покончить с собой.

– И теперь хочет выписаться?