Дурная кровь

– Ницше, – сказал Крид, не слушая ответа. – Кто же еще? В Белмарше я много читал, пока меня не накачали всякой дрянью до такой степени, что я не мог сосредоточиться и дочитать предложение до конца. Ко всему прочему, у меня теперь диабет, ты в курсе? – продолжал Крид. – Да-да. В больничке наградили диабетом. Привезли к себе поджарого, здорового парня и взялись наращивать мне вес за счет никому не нужных психотропных и этих помоев, которыми нас тут принудительно кормят. Восемь сотен так называемых лепил присосались к нам как пиявки и нехило живут. Мы им нужны больными, чтобы они зарабатывали себе на жизнь. Морлоки. Знаешь это слово?

– В научной фантастике – подземные существа-каннибалы, – ответил Страйк. – Роман «Машина вре…»

– Кто же еще? – повторил Крид, который злился, что Страйк сыплет цитатами. – Герберт Джордж Уэллс. Примитивные существа пожирают высокоразвитых, которые даже не понимают, что их разводят на прокорм. Но я-то понимаю, я вижу, что творится.

– Видите себя одним из элоев, да? – спросил Страйк.

– Что интересно насчет элоев, – начал Крид, – так это полное отсутствие у них совести. Представители высшей расы интеллектуальны, рафинированы, не отягощены так называемыми угрызениями… Я исследовал их в своей книге, которую у меня потом отняли. Уэллс показывал только поверхностную аллегорию, но ощупью подбирался к правде… Мое произведение – отчасти автобиография, отчасти научный трактат… но ее у меня забрали, конфисковали мою рукопись. Она могла стать ценнейшим источником, но нет: что вышло из-под моего пера, то подлежит уничтожению. У меня ай-кью – сто сорок баллов, но они хотят, чтобы мой мозг заплыл жиром, как и тело.

– Мне видится, что у вас живой ум. Какое лечение вам назначено?

– Я не нуждаюсь ни в каком лечении. Мне требуется интенсивная реабилитация, но меня не выпускают из тисков зависимости. Ничтожных шизофреников направляют в мастерские, где им дают в руки ножи, а мне не положен даже карандаш. Когда меня сюда привезли, я рассчитывал на общение с умными людьми… чтобы стать врачом, достаточно вызубрить таблицу умножения, а остальное – это начетничество и догмы. Пациенту положено участвовать в этом психотерапевтическом процессе, а я утверждаю, что достаточно здоров для возвращения в простую тюрьму.

– В моих глазах вы, бесспорно, здравомыслящий человек, – сказал Страйк.

– Спасибо. – Крид даже разрумянился. – А ты, похоже, неглуп. Я, собственно, так и думал. Потому и согласился на эту беседу.

– Но тем не менее вы до сих пор сидите на таблетках…

– Знаю я их таблетки; пичкают меня лошадиными дозами. Я бы сам себе получше назначения сделал, чем тутошние эскулапы.

– Откуда у вас такие познания? – осведомился Страйк.

– Это же очевидно, ничего сложного, – ответил Крид с величественным жестом. – Я использовал себя как подопытного кролика, чтобы самостоятельно разработать серию формализованных тестов. Насколько хорошо я мог двигаться и говорить при дозе в двадцать миллиграмм, тридцать миллиграмм… учитывал дезориентацию, сонливость, разницу побочных эффектов…

– Какие именно препараты? – поинтересовался Страйк.

– Амобарбитал, пентобарбитал, фенобарбитал, – отбарабанил Крид названия барбитуратов, которые были в ходу в начале семидесятых годов и теперь в основном уступили место другим лекарствам.

– На улице легко было их купить?

– На улице я редко покупал, у меня были другие каналы, которые не афишировались.

И Крид завел путаную речь, которая не тянула даже на рассказ, поскольку изложение было бессвязным, с таинственными намеками и туманными аллюзиями, но суть вроде бы сводилась к тому, что в шестидесятые – семидесятые годы он общался со множеством непоименованных, но влиятельных лиц и что неиссякаемый поток рецептурных препаратов был лишь дополнительным бонусом не то от гангстеров, на которых он работал, не то от служителей закона, по поручению которых он следил за гангстерами. А завербовали его якобы спецслужбы, и ему приходилось летать в Америку (что, впрочем, ничем не подтверждалось), общаться с наркоманами из числа политиков и знаменитостей, а также сталкиваться с опасным желанием людей из всех слоев общества одурманивать свой ум, дабы хоть как-то свыкнуться с жестокими реалиями этого мира: такие искушения и тенденции Деннис Крид не приветствовал и всегда отвергал.

Страйк заключил, что эти фейковые воспоминания продиктованы ненасытным желанием повысить свой авторитет. Безусловно, десятки лет скитания по тюрьмам и психушкам заставили Крида понять, что изнасилования и пытки почти так же презираемы в той среде, как и на воле. Сам он, возможно, раз за разом получал сексуальное удовлетворение, когда вновь проживал свои зверства, но у слушателей они вызывали только презрение. Без этой выдуманной карьеры полушпиона-полугангстера человек с ай-кью порядка ста сорока баллов оставался курьером в химчистке, извращенцем и клиентом уличных драгдилеров, которые его использовали, а потом выбросили за ненадобностью.

– …видал, как меня охраняли на суде? Были задействованы и другие силы, но о них рассказывать не могу…