Дурная кровь

— Это, собственно, не вопрос, а информация, — сказала Черстин Хольм. — Судя по данным компьютера, наш подопечный проходил паспортный контроль восемнадцатым по счету. Я пыталась его припомнить, спрашивала пограничника — но безрезультатно. Ни у него, ни у меня никаких воспоминаний об этом человеке не сохранилось. Возможно, мы еще что-то вспомним.

Хультин кивнул и продолжил с особым нажимом:

— На всякий случай я попросил, чтобы, начиная с сегодняшнего дня, нам сразу сообщали обо всех подозрительных американцах, а также обо всех случаях насильственной смерти в стране. При малейшем подозрении, что дело

нечисто, мы должны думать, не имеет ли это отношения к нашему серийному убийце? Это преступление отдано нашей группе, теперь уже официально, мы работаем только над ним, вся

группа, причем в атмосфере крайней секретности, и никому из ваших близких даже в голову не должно прийти, что в Швеции на свободе разгуливает американский серийный убийца, кровопийца или как там его. Где бы вы ни были, думайте про него. Проверяйте, не из-за него ли опоздал автобус, произошло ДТП, нервно дергается пассажир на соседнем сидении, храпит ваша благоверная? Полная концентрация.

Хультин говорил ясно и понятно. Вопросов не было. Хультин продолжил:

— У меня были достаточно активные контакты со службами США. Спецагент Рэй Ларнер из ФБР прислал нам подробный отчет о вчерашних событиях и краткую информацию о преступнике. С учетом того, как закончилась операция в Арланде, можно не сомневаться, что наши знания о нем скоро пополнятся новой информацией. Вот в общих чертах то, что мы на сегодня имеем. Шведский литературный критик Ларс-Эрик Хассель умер от пыток незадолго до полуночи по шведскому времени в подсобном помещении аэропорта Ньюарк неподалеку от Нью-Йорка. Тело нашли только через несколько часов. Билета на самолет при нем не было, но он планировал вылететь в этот день. Поэтому представляется наиболее вероятным, что преступник воспользовался его билетом. Но так как для регистрации на рейс нужно, чтобы фамилия в билете совпадала с фамилией в паспорте, полиция проверила в “SAS”, не числится ли билет Хасселя среди сданных. Иначе почему преступник его взял, а бумажник и ежедневник оставил? Догадка подтвердилась: нашли работника компании, который вчера поздно вечером разговаривал по телефону с двумя пассажирами — один отменил свой вылет, другой, позвонивший вслед за ним, купил билет в последнюю минуту. Но когда все это происходило, в Нью-Йорке была ночь, и сразу не смогли найти специалиста, который бы зашел в компьютерную базу и установил фамилию пассажира, позвонившего последним, и точное время звонка. Однако в конце концов такого человека нашли, вытащив его прямо из объятий дамы, и он откопал нужную фамилию, которую они сразу сообщили нам. Опоздав на одиннадцать минут.

Хультин сделал паузу и дал своим сотрудникам осмыслить сказанное.

— Это создает для нас некоторые проблемы. Итак, будем исходить из того, что преступник, убив Хасселя, позвонил от его имени и сдал билет, а потом тут же перезвонил и забронировал освободившееся место на вымышленное имя. О чем это говорит?

Все решили, что вопрос риторический — ответа не последовало. Не слишком заботясь о правилах риторики, Хультин продолжил задавать вопросы:

— Главное для нас — понять: почему Швеция? Что мы ему сделали плохого? Предположим следующее: известный серийный убийца находится в аэропорту. Он намеревается бежать из страны и имеет фальшивый паспорт. Возможно, он чувствует, что ФБР наступает ему на пятки. Но от возбуждения им овладевает непреодолимая жажда убийства. Он поджидает в удобном месте появления жертвы. Совершает убийство, случайно видит билет на самолет и решает бежать в Швецию, тем более что до рейса осталось совсем мало времени. Он пытается забронировать место, и тут выясняется, что самолет переполнен. Однако убийца знает, что один пассажир наверняка не полетит. Он смотрит билет, читает на нем номер брони и трудно произносимое имя “Ларс-Эрик Хассель”, звонит, от имени Хасселя отказывается от полета, тем самым освобождая себе место. Что в этой истории не так?

— Найди пять ошибок, — мрачно пошутил Йельм. Никто не засмеялся.

— При желании можно и пять ошибок найти, — сказал Чавес, не подумав, что тем самым проявляет нелояльность к начальнику, но тот и бровью не повел. — В вашем сценарии, Ян-Улов, главное — случай

. Если преступник только после убийства решил ехать в Швецию, возникает вопрос: надо ли прикладывать столько усилий, чтобы попасть в произвольно выбранную страну? Самолеты из Ньюарка летают постоянно. Почему бы не отправиться в Дюссельдорф пятью или в Кальяри восемью минутами позже?

— Кальяри? — переспросил Нюберг.

— Это на Сардинии, — пояснил Йельм.

— Я сказал просто для примера, — нетерпеливо возразил Чавес. — По-моему, Швеция вряд ли была выбрана случайно. И это особенно неприятно.