Дурни Вавилонские

Таш не удивилась такому обращению. Она и одета была так, что его заслуживала, в широкое и длинное платье без пояса, бирюзового цвета, с двумя узорными ткаными полосами ниже колен, на шее было золотое ожерелье, а на голове — нарядное покрывало.

— Зачем вы их спрятали?

— Мы боялись, что стражники на ослах будут ездить по полям и найдут нас с этими корзинами. А убежать с таким грузом мы не могли.

— И где же они?

— В воде, госпожа.

— Вы утопили корзины в канаве?

— Нет, в большом канале. Канава мелкая, а мы их туда спускали вместе с тачками. Так чтобы ничего из воды не торчало…

— Это правильно, — сказала Таш. — Значит, корзины спасены, и осталось только привезти их в Другую Башню?

— Да, госпожа.

— Слава великим богам и Сину, который светил вам той ночью! Я скажу вашему подрядчику, чтобы отпустил тебя чуть пораньше. Мы поедем на ослах, найдем корзины и привезем их сюда.

— Как прикажешь, госпожа.

Она ушла, покачивая бедрами, а мы смотрели ей вслед.

— Но если меня отпустят пораньше, то я не получу кашу, — забеспокоился Тахмад.

— У нас осталось немного бляшек, купишь себе лепешки, — сказали мы. И, когда мимо пробегал разносчик лепешек, спросили его, не принесет ли он пару горячих ближе к закату.

— А чем будете платить? — осведомился он. — У нас вчера была неприятность — глупый Ракшиш продал две лепешки за чужой «кувшин». Не разглядел, что там кувшин с одной ручкой, а у наших — две. У вас какие?

— С одной, — растерянно ответили мы.

— Я могу взять с одной, но за это дам только одну лепешку.

— Мы дадим тебе два «кувшина» за две лепешки.

— Сговорились.

Но нам не пришлось брать лепешки по такой злодейской цене. Таш появилась прежде, чем пришел разносчик.

Она сидела верхом на крепком муле, одетая в голубую мужскую тунику и головную повязку, с убранными в большой узел волосами, с ней был незнакомый мужчина, тоже верхом на муле, а в поводу он держал двух оседланных ослов. Они въехали наверх, к выходу из норы, а внизу их ждали две повозки с бортами — для корзин.

— Собирайтесь, Тахмад и Абад, — сказала она. — Я договорилась с Зубастым Бабруком. Сдавайте тачки и бегите сюда. Если хотите, можете ехать в повозке, там для вас узел с едой, пирожки с финиковой начинкой и жареная рыба. Но обратно поедете верхом — каждая повозка вмещает три корзины, для вас места не останется.

Мы поняли — Тахмад ей нужен как самый умный, а Абад как самый сильный. В самом деле, вытаскивать из канала корзины — занятие для крепких мужчин.

— Идем, госпожа, — ответил Тахмад.

Они с Абадом ушли, катя пустые тачки, а Таш отъехала подальше, и мы видели, как она разговаривает с мужчиной, как дразнит его, протягивая к нему руку, и как он дразнит ее, касаясь пальцем плеча. Они смеялись, как мужчина и женщина, которые отлично поладили, а Гамид старался смотреть в другую сторону.

— Не думай о ней, — сказал ему Левад. — Она выполнила свою работу и привела нас. Точно так же она вербовала людей из Нашей Башни и до того, как встретилась с тобой в храме. Точно так же будет вербовать и потом. За то, чтобы привести нас, ей заплатили. Считай, что ей заплатили за все улыбки, которые ты от нее видел.

— Она — госпожа, и все замашки у нее господские, — добавил Гугуд. — Ты посмотри, как она ведет себя с мужчиной. Жена из нее всё равно не получится.

Он молчал. И что с ним делать, мы не знали.

— Когда мы вернемся домой, женщины найдут тебе невесту не хуже, и она нарожает сыновей, — пообещал Гугуд. — Можно из Мир-Телля, там как раз подрастают красивые девушки.

Но слова, которые он произносил, не вязались с унылым голосом.

— Мне эта твоя Таш совершенно не нравится, — заявил Левад. — И волосы у нее крашеные. И ноги тощие, ты посмотри внимательно. Она хитрая — вот и всё, других достоинств у нее нет.

— И мне она не нравится. У нее голос, как скрип несмазанного колеса от тачки, — добавил я. — И она ведет себя как женщина, у которой было сто мужчин, и каждый заплатил ей по одной «ноге».

Гугуд засмеялся. Он долго смеялся, показывая, что согласен со мной.

Но Гамид глядел в землю и молчал.

— Пошли, — сказал Левад. — А то каши не получим. И будем, как люди из Ханса-Телля, которые мечтали о жирном мясе и отощали, как голодные козлы.

И мы отправились за глиной, надеясь, что к нашему возвращению у входа в нору не будет ни Таш с ее мужчиной, ни Тахмада с Абадом, ни повозок.

Но всё вышло наоборот.

Поднимаясь с тачками по дороге, мы увидели всех четверых, а повозки преспокойно стояли внизу.

— Ну-ка, ступайте сюда! — крикнула Таш. — Вы мне все нужны!

Мы подошли и увидели, что Тахмад как-то странно съежился, а у Абада лицо — будто его накормили сырой глиной вместо каши.

— Эй, Левад, эти двое говорят, что вы спустили тачки с корзинами в канал и не оставили в том месте никакой приметы, — сказала Таш. — Неужели это никому не пришло в голову? Может, хоть ты догадался воткнуть в том месте в землю сломанную ветку, или привязать к кусту лоскуток, или выложить знак из камней?

— Нет, госпожа… — растерянно ответил Левад. И мы с Гугудом ответили то же самое, а Гамид промолчал.