Душа и тело

–Мне нужно срочно поговорить с комиссаром, который расследует убийство Ханны Леманн! – без прелюдий потребовала я, – передайте ему, что меня зовут Беата Штайнбах и я хочу дать показания по делу.

–Извините, фрау Штайнбах, но вам придется немного подождать, – не спуская с меня подозрительного взгляда, ответил дежурный, – комиссар Берггольц сейчас занят, он как раз беседует с …я так думаю, с вашим супругом. Эбергардт Штайнбах –это ваш муж?

–Да, офицер, это муж, – отчаянно затрясла растрепанной головой я, – умоляю, скажите комиссару, что у меня есть достоверная информация, дополняющая показания Эберта. Это очень важно, офицер, своим бездействием вы препятствуете объективному расследованию гибели моей близкой подруги.

–Хорошо, фрау Штайнбах, я попробую связаться с комиссаром Берггольцем, – неохотно пошел на уступки дежурный, – возможно, он согласится вас принять. Алло, Пауль, тут жена твоего свидетеля, Штайнбаха, просто рвется на допрос. Говорит, у нее есть новые сведения по убийству Ханны Леманн. Сказать, пусть ждет? Хорошо, всё понял. Фрау Штайнбах, проходите, пожалуйста, прямо и налево, там увидите дверь с фамилией Берггольц.

–Спасибо, офицер, – на бегу поблагодарила дежурного я, одним махом преодолела коридор и без стука вломилась в кабинет.

Комиссар Берггольц оказался моложавым, подтянутым мужчиной с торчащим ежиком седых волос и пронизывающим взглядом глубоко посаженных глаз. Вероятно, за проведенные на страже правопорядка годы он с лихвой насмотрелся самого разнообразного контингента посетителей, и при виде тяжело дышащей девицы с полубезумным выражением на раскрасневшемся лице не выразил ни единого признака удивления, чего, впрочем, нельзя было сказать об Эберте. Правильные, идеально симметричные черты моего мужа заметно исказились, а в глазах явственно мелькнуло закипающее раздражение.

–Прошу вас, фрау Штайнбах, присаживайтесь, – пригласил меня комиссар, – ваш супруг уже расписался в протоколе, но, если у вас есть, что добавить, мы оформим ваши показания отдельным приложением.

–Что ты можешь рассказать полиции, Беата, если тебя там даже не было? – вскинул светлые брови Эберт, и я физически ощутила, что лишь присутствие комиссара удерживает моего мужа от того, чтобы взять меня за шкирку и грубо вышвырнуть в коридор.

–Ошибаешься, Эберт! – торжествующе выдохнула я, – Йенс отказался впустить вас с Ханной, потому что внутри находилась я, и Йенс боялся меня скомпрометировать.

ГЛАВА X

–Беата, ты совсем умом повредилась? – после внезапного удара обухом по голове самообладание вероломно изменило моему супругу, и я инстинктивно придвинулась поближе к сохраняющему невозмутимость комиссару, чтобы ненароком не попасть под горячую руку Эберту. Пока еще мой муж до конца не переварил только что сказанные мною слова и лишь потрясенно взирал на меня с откровенным непониманием в холодных серо-голубых глазах. Но следовало отдать Эберту должное, соображал он достаточно быстро, и когда смысл происходящего дошел до него в полном объеме, я непроизвольно втянула голову в плечи. Мое секундное замешательство позволило Эберту моментально перехватить инициативу, и обрести контроль над ситуацией.

–Комиссар, я прошу прощения, но, похоже, смерть Ханны вызвала у моей жены временное помутнение рассудка, – без сомнений пришел к однозначному выводу Эберт, – если у вас больше нет ко мне вопросов, я могу отвезти Беату домой? Вы же видите, ей срочно нужен отдых, а возможно, даже и квалифицированная помощь…

–Ты не посмеешь упечь меня в психушку, Эберт! – я великолепно понимала, что сей ультразвуковой вопль фактически является прямым доказательством в пользу версии о моей душевной болезни, но не сумела сдержать эмоционального порыва и еще теснее прильнула к столу Берггольца в надежде на защиту.

–Беата, о чем ты говоришь? – очень натурально возмутился мой муж, но теперь я лишь укрепилась во мнении, что в точности разгадала его замысел. Эберт искренне считал, что на нервной почве у меня поехала крыша и продолжительное пребывание в обществе Мии, да еще в доме, где всё напоминало о покойной Ханне, сказалось на моей психике далеко не лучшим образом. Конечно, он не ожидал, что я окажусь обладательницей до такой степени тонкой и ранимой натуры, и, быть может, даже испытывал некоторое раскаяние за свое опрометчивое решение оставить меня наедине с безутешно рыдающей Мией. Нет, так не пойдет. Не за тем я, очертя голову, пробежала насквозь весь Ор-Эркеншвик, чтобы в аккурат из участка отправиться в лечебницу.