Душа, плененная туманом

– Лиза, ты прелесть! – хихикнула эта гадина. Эта недомать, которая, вместо того чтобы заняться вплотную воспитанием сына, проявить стойкость и твердость, а может быть, наоборот, ласку и понимание, решила проблему гораздо проще и чудовищнее – избавилась от него. – Нет, конечно, я просто удовлетворяю твое любопытство. Мне жаль тебя, ты так рьяно пыталась докопаться до истины, что имеешь право знать. Так вот, я именно с этой целью попросила сохранить телефон. Мы его просто отключили и прикопали в лесу на время. Я, конечно, знаю, какая у нас мощная бюрократическая система в стране и как это долго – запеленговать телефон, но мы решили перестраховаться. Вдруг бы ФСБ заинтересовалась темой? А они, слышала, могут и выключенный найти. Так вот, в нужный момент я поняла, как можно от тебя избавиться. Ты в тот момент назвала мне фамилию, от которой у Катаева поехала крыша. Я даже сейчас не помню, но он сказал, что ты копаешь весьма бурно, и необходимо тебя остановить.

А я вот прекрасно помнила. Я спрашивала ее, не знает ли она кого по фамилии Расторгуев. Горохова, стало быть, не знала, а Катаев прекрасно знал. Или выяснил у Хованского. В любом случае, в тот момент они поняли, что я близка к разгадке.

– И тогда я предложила путь, – продолжала она. – Выкопать телефон, отправить мне сообщение, а я уже перешлю его тебе. Правда, ты так его и не попросила, но любопытство проявил мент, так что я оказалась потрясающе предусмотрительной, потому что смогла его продемонстрировать. Когда ты спаслась, мы поняли, что за тобой стоит довольно мощная сила и избавиться от тебя будет не так-то просто. – При словах «мощная сила» Горохова глянула в сторону Тимурова, но он и бровью не повел. – И опять же, нужно было выяснить, что именно тебе удалось узнать, а главное, от кого, потому что со мной ты вдруг перестала быть полностью откровенной.

– И тогда в деле появился следователь, – поняла я. – Оборотень в погонах.

– Да. Представителю власти ты была обязана рассказать все, что знаешь, не так ли? Но не сказала. По крайней мере, он посчитал, что ты недоговариваешь. Эстафета перешла к… как его там… Лешему. Хотя до этого ты успела позвонить Анатолию с вопросом, не знает ли он Евгения Зорина. А он, конечно же, знал. Смерть Зорина была толчком ко всей этой истории, главным мотивом, поэтому мой возлюбленный связался с Хованским тут же после твоего звонка с требованием немедленно тебя убрать. Станиславу тоже бы не поздоровилось, открой ты всю правду. Поэтому он дал указания Лешему сперва выпытать у тебя все, что ты знаешь, и имена всех, кто снабжает тебя информацией, а затем ликвидировать. Но ты и тут умудрилась выпутаться! Как тебе удалось? По обрывкам разговоров между Толей и Хованским я поняла, что этот его Леший – самое страшное орудие убийства, которым он располагает. И он его использует в самых крайних случаях. Так что же случилось, Лиза?

– Очевидно, на встречу со мной нужно было отправлять кого-то пострашнее.

– Не хочешь рассказывать? Слышала, Хованский обыскался этого Лешего. И что это за фамилия такая – Леший? – спросила она саму себя, но я решила просветить бывшую подругу:

– У Лешего фамилия Расторгуев.

– Ах, вот оно что! Теперь все понятно. Какая ирония, – хмыкнула Надежда. – Ты искала Расторгуева, а он взял и сам тебя нашел.

– Можно вопрос? Что вы сделали со следователем?

– Я не знаю, – легкомысленно пожала она плечами, – он, кажется, сбежал. Люди Хованского его ищут вовсю. Я в это не лезу, мне все равно. Для меня главное, как я уже сказала, остаться с Анатолием, купаться в деньгах и любви.

– Насчет денег не уверена. Он обмолвился, что почти банкрот. Тебе, разумеется, не сказал. Бросишь еще.

– Он мне все говорит. Но не надо преувеличивать. Временные трудности бывают в любом бизнесе. Вместе мы все преодолеем. Надо только дождаться наследства. Ну и… поставить точку в этой истории. – Это я для себя перевела как «убить вас двоих». Удивительная тактичность. И чего выпендриваться перед почти трупами? Называла бы своими именами.

Катаев за это время пару раз появлялся в дверях, но Надя его рукой отправляла гулять дальше. Ей не хотелось откровенничать при любимом мужчине. Хотя лично я сомневалась, что, не любя даже сына, можно вообще кого-то любить.

А сейчас он, войдя, сказал укоризненно:

– Надя, пирог остынет.

Тимуров расхохотался, видя такую идиллию. Двое жестокосердных убийц пекут шарлотку и наперебой ухаживают друг за другом. Так и вижу их в старости. У одного слух плохой, у другой зрение; у одного ноги не ходят, у другой руки не работают; поодиночке беспомощные инвалиды, а вместе полноценная пара. Я прекрасно знала, что мир, в котором мы живем, настолько плох, что эти люди имеют реальные шансы дожить до старости в относительном покое и даже счастье. Слава богу, что я этого уже не увижу.

– Эй, ты, клоун! – гаркнул на Илью Катаев, разозлившись на его хохот. – Даю подсказку. Тебе не должно быть весело сейчас. Намек понят?

– Я верю, что смех продлевает жизнь. Вот и стараюсь изо всех сил, – не остался в долгу Тимуров.