Душегубы

Иванцов поглядел на Главу. Тот сохранял лицо непроницаемое, только глаза медленно перемещались по рядам. Видимо, он тоже сильно сомневался насчет своевременности этого сборища. Возможно даже, что и инициатива шла не от него лично, а из каких-то иных кругов. По разумению прокурора, Глава, разглядывая сидевших перед ним, прикидывал, не может ли кто-то из них подложить ему свинью.

Конечно, теперь времена иные. Никто сразу не прицепится, не пришьет политику, у каждого ученого может быть свое мнение. Тут просто совещание, так сказать, для информации, не заседание облдумы, никаких обязательных постановлений и прочих нормативных актов здесь принимать не станут. Просто ознакомились люди с одной из научных версий, даже гипотез, расширили кругозор и пошли по домам. Так что ни Главе, ни профессору не придется ожидать, что приедут утречком или ночью ребята Рындина, а через три дня их шлепнут по приговору "тройки" ОСО.

Но любители подкладывать тлеющие головешки под начальственные зады еще не перевелись. Тем более ежели кто-то из них делает такую работу не по добровольному желанию, а по служебной обязанности. Тот же Рындин в принципе обязан доложить наверх о самом факте этой заседаловки. И доложит, конечно. Правда, в каком ключе доложит - это другой вопрос. Может доложить так, что все это просто сунут в дело и тут же забудут - рутинная информация. А можно повернуть дело так, что начнется серьезная и обстоятельная разработка. А потом может произойти все что угодно. Суда, конечно, устраивать не будут, но с должностей кое-кто может спрыгнуть, а при особо серьезных сомнениях - даже и на пенсию.

Тем временем профессор Бреславский уже подводил свою речугу к финалу:

- Я еще раз повторяю, господа, что не являюсь ни сепаратистом, ни экстремистом. Я - прагматик. Разумеется, говорить, допустим, о разрыве с центром, выходе из состава Российской Федерации, особенно теперь, когда до президентских выборов осталось меньше пяти месяцев, - недальновидная и опасная позиция. Однако в ситуации, когда центр, возможно, будет сильно заинтересован в поддержке со стороны регионов, у руководства нашей области появится возможность обусловить эту поддержку согласием центра на некоторое расширение полномочий областных властей. Разумеется, это только мое личное мнение. Благодарю областное руководство за предоставленную мне возможность высказаться и прошу прощения за то, что несколько превысил выделенный мне лимит времени.

Зал захлопал, аплодисменты выглядели весьма искренними.

- Есть ли какие-то вопросы к докладчику? - спросил Глава, когда хлопки утихли. Вопросов не было. То ли слушатели попались очень понятливые, то ли осторожничали. Может, боялись показаться профанами.

- Тогда переходим к прениям, - объявил Глава. - Кто желает выступить? Напоминаю, на выступление - пять минут.

Иванцов, как и Рындин, само собой, выступать не собирался. Теплов тоже. "Интересно, - подумал Виктор Семенович, - подготовил Глава выступающих или все на самотек пустит?" Сейчас, при демократии, от желающих повыступать отбоя нет. Могут такого намолоть, что за сто лет не разгребешь...

Но подготовленный выступающий все-таки нашелся. Оказался облвоенком Сорокин.

- Доклад товарища Бреславского Лазаря Григорьевича, - произнес полковник, - произвел на меня двойственное, если можно так выразиться, впечатление. Конечно, нам, воспитанным в эпоху единого Союза, когда мы готовили себя к защите единого социалистического Отечества, многое из высказанного профессором кажется, мягко говоря, непривычным. Нам уже не первый год глаза открывают на разные исторические недоговорки или фальсификации, отчего, прямо скажу, заниматься военно-патриотическим воспитанием молодежи стало очень сложно. К примеру, если раньше призывникам рассказывали, допустим, про Зою Космодемьянскую как образец мужества и героизма и некоторые даже слезу пускали, то теперь не стесняются, извините, дамы, за грубость, спрашивать: "А сколько раз ее фашисты трахнули?" Или, допустим, Александр Матросов. Только начнешь говорить насчет его патриотизма и верности воинскому долгу, как какой-нибудь пацаненок сразу же спросит: "А правда, что, падая на дзот, он закричал: "У, бля, гололед проклятый!" Опять же извиняюсь перед дамами, но такова жизнь.