Два лика Ирэн

Вот кстати ещё один из вопросов, которые леди Ирэн так и не смогла уяснить для себя – зачем так уж нужны были лорду Ричарду те две башни, если в замке до сих пор полно пустых и заброшенных помещений? Часть из них леди собиралась использовать под мастерские. А одна из комнат приобрела и вовсе странное назначение. В центре неё стоял огромный стол, на котором, силами одноногого Тура – отставного солдата, прибившегося в кухонные мужики после ранения, строился макет замка. Никто из слуг не понимал этой странной прихоти леди. И хотя грубоватый макет из дерева и глины был практически готов, леди и капрал Тауна регулярно навещали комнату и на пустых местах столешницы рисовали странные линии.

— Капрал, хотелось бы немного точнее. Неужели нет возможности узнать настоящее расстояние между деревнями? И что значит – течёт на восход? Впадает-то река куда? Это ещё мои земли или…?

— Леди Ирэн, вот здесь нужно увеличить размер столешницы… Смотрите, от этой деревни – зимний день* всаднику до следующей, по вот этому лесу… Да, это тоже ваша земля. А вот этой рекой владения заканчиваются. Тот берег – уже чужая земля…

Негоже графине мотаться по деревням и весям самой. Но знать, где и как расположены на её земле сёла, леса, реки – нужно. На следующий год Ирэн планировала заняться селянами вплотную. Узнать, где пахотные земли, а где лучше огороды разбить. В каком селе посуду глиняную лучше делают, а в каком – ткут и прядут. Стоит организовать общинные промыслы, глядишь – и жизнь у людей сытнее будет. Да и налоги не обязательно получать зерном. Можно и сыром, и маслом, и тканями, и нитками. Вот для того, чтобы понимать, где, чего и сколько, Ирэн и придумала эту объёмную карту, пусть и не слишком точную. А капрал Таун, кажется, совсем не тупой служака. Капитан Верст им доволен.

Ирэн знала, что, когда в облюбованных ею для себя и малыша комнатах начался ремонт, большая часть прислуги, да и солдаты, не отказали себе в послаблении – почти каждый нашёл предлог заглянуть и полюбопытствовать, что же там такое делают для хозяйки? Медленно и поэтапно люди начинали понимать, что на ноги лорд уже не встанет. А потому, центром их помыслов стала леди Ирэн. Зла от неё пока народ не видел, но некоторая настороженность всё же оставалась.

В покоях леди штукатурили стены – Ирэн надоели сквозняки. Меняли рамы на какие-то диковинные, с дорогими ручками и петлями. В своих комнатах и детских Ирэн делала двойное остекление. А остальные? А остальные – обойдутся! Стекло дорогое. Часть продукции ткацкого цеха тоже ушла на отделку и ремонт. Так что каждую неделю в башне появлялось что-то новое. Даже камин леди велела переделать неким диковинным образом! Слуги не успевали обсуждать странности госпожи.

Особенно много пересудов вызвала история с её обедами. То, что беременная женщина не садится за общий стол, все восприняли совершенно нормально – бережётся от дурного глаза. А вот то, что в её покои ежедневно приводили на обед Дикона и Лорен, воспринималось очень неоднозначно.

Некоторые жалели детей, говоря, что они пострадали из-за своей шлюхи-матери. Лорда Ричарда, разумеется, никто не осуждал. Он же лорд! Некоторые говорили, что не место в «хорошем» доме бастардам. Впрочем, слово они употребляли вовсе не «бастард», а гораздо грубее… От высказываний этих мыслей самим детям всех удерживало то, что леди несколько раз напоминала – кто обидит детей, будет порот и изгнан из замка.

Жизнь в замке, конечно, не сахар. Поворчать на господ, посплетничать, постараться побольше съесть и поменьше сделать – ну, это прямо святое! Только вот за стенами замка любого из этих «ворчунов» с распростёртыми объятиями никто не ждал. Многие были выходцами из окрестных деревень и прекрасно помнили, каково это – бегать без обуви по застывающей земле, есть круглый год ненавистную полбяную кашу, да и той – не досыта, мёрзнуть зимой в драных лохмотьях, не зная, доживёшь ли до весны. Иногда, в праздники, конечно, бывало и мясо. Но младшим, как правило, доставались уже тщательно обглоданные кости.

В больших крестьянских семьях, где детей было по пять-десять человек, где матери рожали чуть не каждый год, а дети прекрасно знали, как именно их зачинают на свет, потому что сам процесс происходил еженощно в одной комнате с ними, редкий год не приходилось хоронить ребёнка. Потому слуги, даже ворчащие на господ и сплетничающие почём зря, вовсе не стремились на волю. Пусть здесь не кормили мясом каждый день, но жизнь была не в пример легче и сытнее. А уж в праздники-то еда бывала и вовсе необыкновенной! Некоторые даже уже пробовали сахар! А если ещё отвоевать хорошее место, то и зимой можно в тепле ночевать. Нет, никто не хотел быть изгнанным.