Два мира детства: дети в США и СССР

«Эта функция (воспитания, формирования и развития личности) коллектива по отношению к личности в условиях социалистического общества по-разному осуществлялась в разные периоды его существования. В первое время в связи с революционным переустройством общества воспитательные функции коллектива были связаны главным образом с ростом революционного самосознания его членов, с формированием их гражданского облика. Общество могло уцелеть, только мобилизовав все внутренние силы, всю волю и сознательность своих членов на преодоление трудностей, связанных с войной, с разрушенной экономикой.

Нужно было создать тот минимум материальных и духовных условий для всех, без которого личность не может не только развиваться, но и существовать. Естественно, что в этот период общество не могло предоставить достаточных условий для всестороннего развития каждого».

Ведущий советский педагог и директор Института теории и истории педагогики Ф. Ф. Королев поддержал идеи Л. И. Новиковой, процитировав вышеприведенные выдержки из ее труда в своем программном очерке «Развитие основных идей советской педагогики» [17], и констатировал, что если в недавнем прошлом задачи коллективного воспитания рассматривались односторонне, то «в 60-х годах проблема коллектива и личности начинает решаться по-новому. Именно в эти годы исследования, связанные с разработкой данной проблемы, приобретают исключительный размах».

И действительно, когда я приезжал в Советский Союз в 1967–1968 гг., в научных центрах мне неоднократно говорили о том, что для решения данной проблемы созданы исследовательские группы и даже целые лаборатории. Хотелось бы узнать о полученных ими результатах и о влиянии этих результатов на воспитательную практику.

Ясно, что советская воспитательная система стала более гибкой. Как в семье, так и вне ее наблюдается постепенный переход от методов, формирующих в ребенке зависимость и конформизм, к методам, развивающим индивидуальность и самостоятельность.

Однако основные модели советского воспитания как в семье, так и вне ее будут существовать. Возможно, нынешние советские женщины не так нежны и заботливы в своих отношениях с детьми, как были их матери и бабушки, и все же они продолжают отвечать на непослушание ребенка укоризненным взглядом и нарочитой холодностью. Как мы уже видели, они с большей охотой, чем их родители, отдают и будут отдавать детей в воспитательные учреждения, чтобы иметь возможность учиться и работать. А так как советское общество как было, так и будет обществом работающих матерей, то, естественно, ясли, школы продленного дня, дворцы пионеров, пионерские лагеря и пр. в дальнейшем останутся мощным подспорьем семье.

Как это ни парадоксально, та же Е. Кононенко, корреспондент «Правды», которая не могла забыть стоявшую под окном интерната молодую мать, к концу своей статьи пишет:

«И знаете, о чем мечтается? Ведь можно же помечтать, правда?

Дом… В доме живут семьи… Рядом или недалеко здания, в которых разместился комплексный интернат. Дети от ясельного до старшего школьного возраста там проводят весь день, а вечером, когда возвращаются с работы родители, они с ними встречаются. В те вечера, когда родители заняты общественной работой или идут в театр, дети остаются в своем интернате. Они остаются там и в тех случаях, когда мать уехала в больницу, в командировку…

…Я знаю, что это мечта многих и многих матерей…

Может быть, когда мы будем еще богаче, когда мы построим коммунизм, мы будем жить именно так!»

Да, возможно, что и так.