Два пера горной индейки

— Товарищи, давайте решим с вами такой вопрос, — говорила в микрофон экскурсовод. — Мы можем заехать в Наумово, в дом-музей Мусоргского. Это не входит в план нашей экскурсии. Но, если хотите, мы можем посетить этот музей. Нам надо свернуть для этого с дороги и проехать некоторое расстояние в сторону. Ну конечно, нужно будет собрать по рублю на бензин. Наши водители любезно соглашаются свозить нас в Наумово. На ужин мы не опоздаем, приедем в гостиницу за час до ужина.

Возражений не было, рубли пошли из рук в руки в переднюю часть автобуса, а наша руководительница продолжала:

— В доме-музее Мусоргского у нас будет местный экскурсовод, а пока я вам расскажу одну историю, связанную с музеем. Неподалеку от него вы сможете увидеть на сломанном молнией дереве гнездо аиста. Уже много лет в нем одной и той же парой выводились птенцы. И вот недавно произошли любопытные события. Один работник музея подшутил над птицами и положил в гнездо гусиное яйцо. И когда гусенок вылупился, аист побил аистиху и прогнал ее от гнезда. Сам кормил гусенка, а ее не подпускал. Наконец в один прекрасный день на поляне перед гнездом собралось много-много аистов. Они долго обсуждали это происшествие, кричали по-своему, махали крыльями и в конце концов не разрешили аистихе вернуться в гнездо к своему аисту и к аистенку с гусенком. У него появилась другая аистиха, молодая, а ту, прежнюю, долго еще видели в окрестностях Наумова, она не улетала и все ночи жалобно кричала...

Владимир Савельевич посмотрел на свою соседку. Та воздела глаза к потолку и приложила руку к сердцу:

— О боже! Взрослые люди...

— Что поделаешь... Всякий экскурсовод запрограммирован не на индивида, а на группу. А группа у нас разношерстная.

— Вот почему я не люблю экскурсоводов.

— А я экскурсий, — рассмеялся доктор.

— Действительно, что может сообщить экскурсовод? — горячо заговорила Марина Сергеевна. — Даты, цифры, имена, факты... Это в лучшем случае. Но мы их охотнее воспринимаем из книг. Произнесенные в автобусе, они в одно ухо влетают, в другое вылетают. А если сам их ищешь и находишь — другое дело. Пробудить же твою мысль, твое чувство экскурсовод не в силах, это ты получаешь от непосредственного общения с тем, что видишь. Будь то Ферапонтов монастырь или Святые горы. Но не за тем они едут, — кивнула она головой назад, — и в результате — ни того, ни другого. А эти легенды, эти сказочки вроде аиста, эти сентиментальные байки...

— С аистом ладно, лишь бы не с Пушкиным.

— И с Пушкиным будет, вот увидите. У них утвержденная программа. Шаг влево, шаг вправо считается... Как это?

— Стреляю без предупреждения.

— Вот, вот... Я никогда еще не слышала, чтобы экскурсовод делился своими собственными суждениями. В лучшем случае это будут утвержденные мысли умных людей, но чаще нам подают измышления какого-нибудь методиста туристской организации.

— Бог с ними, — примирительно сказал доктор, — пусть себе... Это не должно мешать нам воспринимать увиденное по-своему, своей душой.

В музее Мусоргского туристки, отталкивая друг друга, устремились к ящику с огромными туфлями-шлепанцами, надеваемыми на обувь. Каждая выбирала себе пару получше, завязывала сзади тесемки и подходила к зеркалу. Такая обувь вызывала у экскурсанток необычное оживление, идя из зала в зал, «роковые» девы показывали друг другу пальцем на ноги подруг и покатывались со смеху.

Всеобщее веселье завершилось исполнением фрагмента оперы «Хованщина» в магнитофонной записи, не заставшего уже туристов: они побежали смотреть гнездо аиста.

На турбазе «Пушкиногорье» Романова поселили в комнате на двоих с Сережей. Так звали одного из двоих мужчин группы. Отчества своего он почему-то назвать не захотел, хотя по возрасту был не моложе доктора. Красные прожилки на его лице не оставляли сомнений по поводу его основного пристрастия. Оставив сумку в номере, Сережа сразу куда-то убежал, а после ужина пригласил Владимира Савельевича играть в карты. Доктор вежливо отказался.

За окном пронзительно кричали чайки. Вот уж не думал Романов, что в Святых горах, которые теперь, видимо из атеистических соображений, называют Пушкиногорьем, будут чайки. Он вышел на балкон, и тут же вокруг него стали виться эти большие белые птицы с коричневыми головками и черными перьями в хвосте. Выпрашивая подачку, они с криком подлетали к нему и в последний момент увертывались в сторону. Никакой воды, реки или озера отсюда видно не было, только лес и поляна перед ним. С соседнего балкона чайкам стали кидать кусочки хлеба, и они переместились туда. Птицы ловко подхватывали хлеб на лету, а если промахивались, то камнем падали вниз и, вырывая друг у друга, хватали с земли.

Хлопнула дверь, на балкон выглянул Сережа и сказал Романову:

— Слушай, Вова, не будь дураком. Вот такие бабы! — И он поднял кверху большой палец. — Одна медсестра, другая воспитательница из детского сада. Я туда, ты здесь...