Два полицейских. Дело о надувном матрасе

Мое нынешнее физическое состояние в точности описано в предпоследнем куплете старинной бретонской песни с названием: «Был тот сидр так хорош, как Мадлен его хвалила».

А моральное – в последнем.

Это действительно был Лоренце. Гастон углядел его на улице перед баром, до которого мы еще не добрались. Лоренце в платье, парике и шляпке, в туфлях на высоком каблуке, переходил от одной компании к другой, заговаривая с мужчинами и женщинами (которые тоже, почти все были мужчинами). Он веселился. В руке у него был бокал с пивом. В другой – сигарета.

Карир двинулся к Лоренце первым, пока я закрывал планшет и совал его в карман пиджака. Он подошел к Лоренце с боку и лишь успел тронуть его за руку, как получил удар острым носком туфли под коленку. Взвыв, Гастон завалился на пышную даму в розовом, сидящую у столика, рядом с которым только что остановился Лоренце. Дама завизжала мужским голосом. Я подбежал к Лоренце, буквально секунду спустя, и получил в лицо остатки пива из его бокала.

Лоренце бросился наутек. Мне удалось его догнать и подсечь ногой под каблук. Мы оба покатились по желтым камням мостовой.

За моей спиной началось настоящее веселье, то самое, о котором мы с Кариром только что рассуждали. В толпе перед баром всячески демонстрировали, что опасность грозит не им. Вставать с мостовой было тяжко. Но Кариру было еще тяжелее. Он с дикой болью в ноге, отбивался от дамы неопределённого пола, ловко орудующей розовым зонтиком.

Лоренце убегал по улице «Sainte Reparate», и я едва успел увидеть, куда он свернул. Я бросился за ним и почти догнал его на улице «Du Jesus» но наступил на его туфлю со сломанным высоким каблуком и опять рухнул на мостовую.

Он бежал к площади Гарибальди по улице «Centrale». Я снова двинул за ним. Мелькнул «Le bar botch», потом «Pub Live Music». Я успел пожалеть, что мы в своих поисках Лоренце не добрались до самого интересного. А где-то здесь недалеко еще «Shapko club», русский джаз-клуб. И тут сообразил, что Лоренца мы не только нашли, но уже теряем. Я бросился по параллельной улице, испугался, что он может свернуть и выбежал на «Ru du Collet», увидел мелькнувший край зеленого платья и вновь рванул вперед. На улице «Droite» я его потерял, но разглядел зеленую шляпу на углу «Ru Saint-Francois», а вскоре увидел и самого бегущего Лоренце. Мы добрались до площади Гарибальди, он – фаворитом, я за ним, в оттяжке. Какое-то время Лоренце бежал по трамвайным путям. Я уже решил, что он попытается скрыться в районе улиц ведущих к Ниц-Рикер. Но он свернул направо, к кварталу антикварных лавок и порту. Там много мелких улочек и его расчет был на то, что я не успею увидеть, куда он свернет.

Может быть, так оно и случилось бы: выпитое пиво не давало мне набрать ту скорость, которая позволила бы приблизиться к Лоренце. Я еле-еле мог сохранить дистанцию между нами в двадцать пять – тридцать метров. Он же свернул налево в «Paassje Katrine Segurane», а там за этим переулком, начинался самый настоящий лабиринт. Еще немного и он, свернув пару раз, полностью затерялся бы в маленьких улочках антикварного городка. Но, внезапно, не углу «Martin Seytour» и «Ru Antoine Gautier» Лоренце рухнул, как подкошенный, и остался лежать без движения. Как будто снайпер в него попал. Но звука выстрела слышно не было.

Я перешел на шаг, быстро набрал номер телефона Гастона и сказал, где мы находимся. Потом подошел к Лоренце и проверил пульс. Пульса не было. Как потом мне сказал Гастон, это была реакция организма уже находившегося на грани передоза, на бешеную гонку и адреналиновый шок. Но тогда мне было не до теории. Я начал делать искусственное дыхание. Подтянувшийся (а как еще сказать про бег на одной ноге с подтягиванием другой?) Гастон стал мне помогать. И нам удалось вернуть Лоренце к жизни, если, конечно можно назвать жизнью то состояние бреда, пополам с лихорадкой, в которое он впал. Хорошо, что мы оба успели отпрыгнуть в момент бурного извержения из него всех ранее принятых жидкостей. Такого прыжка на одной ноге, который продемонстрировал Карир, я, никогда не видел и, видимо, уже никогда не увижу.

Я позвонил шефу, разбудил его и прослушал все пять модуляций утреннего кашля, которым сопровождались попытки говорить. Он мигом оценил ситуацию и приказал вызвать к Лоренце скорую помощь, но самим не светиться. Обвинений в превышении полномочий, да еще на территории, вне нашей юрисдикции, нам не нужно. Пусть его доставят в больницу, а там что-нибудь придумаем. Кха. Кхе. Кху. Кхо. Кх.

Лоренце толи спал, толи бредил. Мы оттащили его к «Place Ile de Btaute», где его легче было найти, и уложили под фонарь. Здесь я разглядел у него на безымянном пальце правой руки перстень-печатку с инициалами «L» и «B». Мы вызвали скорую. Подождали двадцать минут. Лоренце был жив, но желания встать и пойти у него не было. Да и желание дышать, было, прямо скажем, не акцентированным. То дышит, то нет. Страшно было так его оставлять на тротуаре. Но и представляться врачам скорой помощи было ни к чему.