Два солнца

Но Гражданская война не просто прокатилась через Геническ – она его, можно сказать, почти смела. Кто только не атаковал небольшой порт в Мелитопольском уезде, на подступах к Крыму: его обстреливали даже с бронепоездов по железной дороге. Все, воевавшие на Украине, побывали в этом городке. А разрушения долго зияли ранами на его улочках, и в домах жителей поселились горе и страх.

Геничане, конечно, люди деловые: в местных катакомбах прятались сами и укрывали продовольствие от немцев, белых и красных, зеленых и прочих карательных отрядов. О старинных подземельях чужаки если и слышали, то найти всех тайных ходов не могли. А вот мальчишки, которым приближаться к катакомбам – давнему прибежищу контрабандистов – строго запрещалось, все же много чего узнали и разведали. Разве мог остаться Марк в стороне от таких важных дел! Но внимательные родители вовремя пресекали попытки принять участие в небезопасных подземных изысканиях. О том, чтобы ослушаться, – и речи быть не могло.

Однако, как ни странно, подлинной катастрофой стал 1921-й – год, когда Гражданская война на Юге уже закончилась. Казалось, что Геническу больше не возродиться: сыпной тиф, расстрелы ЧК и страшный голод. Голод в хлебном краю, в местечке, которое и стало городом благодаря торговле зерном…

* * *

Никому не верилось, хотя постепенно горожане переходили к мирной жизни. Но никаких перспектив не оставалось здесь. Да и запасы подошли к концу после стольких погромов и реквизиций…

Вспоминая пережитые ужасы, Яков Михайлович догадывался, что болезнь жены, начавшаяся внезапно и поставившая в тупик всех местных врачей, стала следствием именно бесконечных обысков и угроз. И стены дома, казавшиеся раньше такими надежными, помочь семье не смогли.

Возможно, потому он и согласился с дочкой, когда та заговорила об отъезде. С волнением наблюдала Аня, как покидают Геническ один за другим те, на ком, собственно, и держался город. – Папа, все едут отсюда, – голос ее дрожал, – вот бы и нам тоже в Харьков. Там теперь новая украинская столица и настоящая жизнь.

– Эх, что же это за жизнь такая – настоящая, дочка?

– Я не знаю. Просто там она есть, а здесь нет.

Ком в горле. Как в повседневных заботах о выживании, о здоровье Марии, он пропустил это отчаяние? Посмотрел на сына. Тот был серьезен и молчалив. Поняв немой вопрос отца, только кивнул. И кто бы сомневался? Эти двое – всегда заодно.

Да, давно надо было решиться. Притянул к себе Анюту, потрепал по плечу сына:

– Ну что ж, если уж ехать в столицу, так в самую главную!

– Папочка!!!

– Ох, цорес… – только и вздохнула Мария Давыдовна.

– Ну почему несчастье, мама? – уверенно возразил Марк. – Там и врачи хорошие.

* * *

Марк любил Геническ. Так дети бережно хранят в памяти все, связанное с самыми ранними и светлыми годами жизни. Уму непостижимо, сколько вмещал этот маленький городок! Толчею шумного яркого базара сменяла расслабленность новой набережной со степенной публикой, тишина узкой улочки с мягкой пылью под ногами вдруг резко обрывалась суетой центрального «проспекта», гул порта, где день и ночь гремели по настилу тележки, гудели баржи и покрикивали грузчики, отступал перед размеренным покоем пустынной косы – Арабатской стрелки.

Здесь не ощущалось присущих многим провинциальным местечкам скученности, замкнутости пространства, ведь со всех сторон раскинулись такие просторы! С одной – бескрайняя водная гладь, с другой – бесконечная степь. Вокруг было так много воздуха, который, казалось, имел не только запах, но и вкус, когда соленая морская свежесть смешивалась с ароматом степных трав. Наблюдательный от природы Марк успевал замечать все штрихи и оттенки, перемены настроения и природы, когда бежал куда-нибудь по поручению родителей или бродил с ребятами.

Возможно, многообразие Геническа во многом определило его характер. Но именно потому в родном городе ему неизбежно должно было стать тесно.

* * *

Конечно, Марк поддержал сестру. Что ожидало его здесь? Тяжелый труд в порту (в худшем случае), помощь отцу в его коммерческих поездках или (в лучшем) работа у Берсовых – уж зейде не отказал бы сыну единственной дочери – с перспективой дослужиться до магазинера. Но, во-первых, любознательного юношу подобные варианты не привлекали. А во-вторых, они отпали сами собой. И хотя светлые детские ощущения не померкли, будущее омрачали впечатления последних суровых лет.

Марк пока и сам не мог точно сформулировать, чего бы ему хотелось. Поначалу подумывал о морской службе, но ее изнанку он видел с детства и рано понял, что романтики во флотском деле немного. Затем воображением его овладела совсем иная сфера.