Два вампира (сборник)

Мемнох, для Меня мы, человеческие существа, все еще часть природы, как Я говорил, только люди лучше животных. Все дело в степени. Да, люди протестуют против страдания и отдают себе отчет в том, что страдают, но в каком-то смысле ведут себя в точности как низшие животные, то есть страдание улучшает их и подталкивает вперед на. пути эволюции. Они достаточно сообразительны, чтобы понять его значимость, в то время как животные лишь учатся инстинктивно избегать страдания. В сущности, человек может улучшиться за время одной жизни путем страдания. Но он все же часть природы. Мир будет развиваться, как и всегда, исполненный неожиданностей. Одни из этих сюрпризов будут’ ужасными, другие — чудесными, а иные — прекрасными. Но известно наверняка, что мир будет продолжать развиваться и мироздание будет продолжать разворачиваться».

«Да, мой Господь,— сказал я,— но все же страдание — это зло».

«Чему Я учил тебя, Мемнох, когда ты впервые пришел ко Мне, говоря, что разложение — это плохо, смерть — плохо? Разве ты не ощущаешь величия в человеческих страданиях?»

«Нет,— отвечал я.— Я вижу гибель надежды, гибель любви, семьи, потерю душевного равновесия; я вижу невыносимую боль; я вижу человека, согнувшегося под этой ношей;, отравленного горечью и ненавистью».

«Ты воспринимаешь недостаточно глубоко, Мемнох. Ты всего лишь ангел. Ты отказываешься понимать природу, и таков твой путь с самого начала.

Я привнесу в природу Свой свет через плоть, и будет это длиться три года. Я научу людей наимудрейшим вещам, которые узнаю и смогу высказать, обретаясь в этом теле, созданном из плоти и крови, и имея мозг; а затем Я умру».

«Умрешь? Как это? Что ты имеешь в виду под смертью? Твоя душа покинет...» — Я в нерешительности замолчал.

Он улыбнулся.

«У Тебя все-таки есть душа, Господи? То есть Ты мой Господь в облике сына человеческого, и свет заполняет каждую частичку Тебя, но Ты... у Тебя ведь нет души, верно? У Тебя нет человеческой души!»

«Мемнох, эти различия не имеют значения. Я Бог Воплощенный. Как может у Меня быть человеческая душа? Важно то, что Я останусь в этом теле, когда его терзают и убивают; и Моя смерть будет доказательством Моей любви к тем, кого Я создал и кому позволил так много страдать. Я разделю их боль и узнаю их боль».

«Пожалуйста, Господи, прости меня, но что-то мне кажется неверным в самой идее».

И снова Ему показалось это забавным. Его темные глаза заискрились сочувствующим молчаливым весельем.

«Неверным? Что неверно, Мемнох,— то, что Я приму форму умирающего бога природы, которого мужчины и женщины воображали себе и о котором мечтали и пели с незапамятных времен, умирающего бога, символизирующего природный цикл, в котором все, что рождается, должно умереть?

Я умру и потом воскресну из мертвых, подобно тому как тот бог воскресает в любом мифе всех народов мира о вечном приходе весны после зимы. Я стану Богом поверженным и Богом восставшим, только теперь это произойдет непосредственно в Иерусалиме, а не во время специального ритуала с человеческими исполнителями. Сам Сын Божий инсценирует эти мифы. Я решил освятить эти легенды Своей настоящей смертью.

Я восстану из гроба. Мое воскресение подтвердит вечный приход весны после зимы. Оно подтвердит то, что все в природе подвержено изменениям.

Мемнох, Меня будут помнить именно благодаря Моей смерти. Смерти! Она будет ужасной. Меня запомнят не из-за Моего воскресения — ибо это нечто такое, чего многие просто никогда не увидят и во что не поверят. Но Моя смерть — да, Моя смерть станет веским подтверждением правоты мифов, и она явится жертвой со стороны Бога во имя познания Его Творения. Это именно то, о чем ты Меня просил».

«Нет, нет, погоди, Господи, здесь что-то не так!»

«Ты всегда забываешься и забываешь, с кем разговариваешь,— мягко произнес Он, а я, глядя на Него, по-прежнему был зачарован этой смесью человеческого и божеского, потрясен Его красотой и божественностью, снова и снова охваченный собственным предчувствием, что все неправильно.— Мемнох, Я только что поведал тебе то, чего не знает никто, кроме Меня,— молвил Он.— Не говори со Мной так, будто Я не прав. Не трать понапрасну мгновения, проведенные с Сыном Божиим! Разве не можешь ты ничему научиться у Меня, облеченного плотью, как учился у людей из плоти и крови? Разве Мне не о чем поведать тебе, возлюбленный мой архангел? Почему ты сидишь здесь и допрашиваешь Меня? Что могло бы означать твое слово «неверно»?»

«Не знаю, Господи, не знаю, как Тебе и ответить. Не могу подобрать слов. Знаю просто, что ничего не получится. Прежде всего, кто будет мучить и убивать Тебя?»

«Жители Иерусалима,— ответил Он.— Мне удастся вызвать всеобщее раздражение — и косных иудеев, и бессердечных римлян; каждый будет раздосадован пронзительным посланием чистой любви и тем, что любовь требует от человека. Я выкажу презрение к обычаям других людей, к их ритуалам и законам. И попаду в машину их правосудия.