Два вампира (сборник)

— Сорок восемь дней турецкие пушки обстреливали городские стены,— объяснял он своему собеседнику,— и в результате они прорвались. На что оставалось надеяться? Ты хоть раз видел такие пушки?

Второй, очень хорошенький темноволосый молодой человек с оливковой кожей, круглыми щеками, маленьким носом и огромными черными бархатными глазами, разъярился и сказал, что венецианцы вели себя как трусы, что поддержка их флота могла бы остановить даже пушки, если бы он только появился на месте событий.

— Константинополь бросили! — объявил он, стукнув кулаком по стоявшему перед ним блюду.— Ему не помогли ни Венеция, ни Генуя. В тот страшный день величайшую империю на земле обрекли на развал!

— Неправда,— довольно спокойно сказал мой господин, поднимая брови и слегка наклоняя голову набок. Он медленно обвел взглядом каждого из собеседников по очереди.— На самом деле многие храбрые венецианцы пришли на помощь Константинополю. У меня есть основания полагать, что даже прибытие всего венецианского флота не остановило бы турок. Молодой султан Мехмед Второй мечтал получить Константинополь, и ничто не могло его остановить.

Это было очень интересно. Я с удовольствием готов был получить урок истории и, чтобы лучше видеть и слышать, вскочил и обошел вокруг стола, подтащив к спорящим легкое кресло со скрещенными ножками и удобным сиденьем из красных кожаных ремней. Я поставил его на углу, не желая терять из виду и танцоров, которые при всей своей неловкости представляли собой достойное наблюдения зрелище — хотя бы из-за длинных развевающихся разукрашенных рукавов и усыпанных драгоценностями туфель.

Рыжий мужчина за столом откинул назад длинную, густую кудрявую гриву и, встретив сильную поддержку со стороны моего господина, окинул его восхищенным взглядом.

— Да-да, вот человек, который знает, что там произошло, а ты все врешь, дурак,— сказал он собеседнику.— А знаешь ли ты, что генуэзцы храбро сражались до самого конца? Папа послал три корабля; они прорвали блокаду и проскользнули прямо к поганому замку султана, Румели Хизар. Это был Джованни Лонго — представляешь себе подобную храбрость?

— Честно говоря, нет! — ответил черноволосый, наклоняясь к Мастеру.

— Настоящая храбрость,— небрежно заметил мой господин.— Зачем вы говорите чушь, в которую сами не верите. Будет вам, вы же знаете, что произошло с венецианскими кораблями, захваченными султаном.

— Да, что ты на это скажешь? А ты бы поплыл в ту гавань? — вопросил рыжеволосый флорентиец.— Знаешь, что сделали с венецианскими кораблями, захваченными за полгода до этого? Всех до единого, кто был на борту, обезглавили.

— За исключением командующего! — выкрикнул танцор, обернувшийся, чтобы вступить в разговор, но не прекративший танцевать, дабы не сбиться с шага.— Его посадили на кол. Его звали Антонио Риццо — это был один из благороднейших людей в мире.

Он продолжил танец, сделав небрежный презрительный жест через плечо. Потом, совершая пируэт, поскользнулся и чуть не упал.. Остальные танцоры подхватили его. Черноволосый за столом качал головой.

— Будь там весь венецианский флот!..— закричал он.— Но вы, флорентийцы и венецианцы, все одинаковые, предатели, вечно себе лазейку ищете.

Мой господин, глядя на него, рассмеялся.

— Ты надо мной не смейся,— заявил черноволосый,— ты — венецианец; я тебя тысячу раз видел, тебя и мальчишку!

Он показал на меня. Я взглянул на Мастера. Мой господин только улыбнулся, и я отчетливо услышал его шепот, как будто нас не разделяло такое расстояние:

— Свидетельство мертвеца, Амадео.

Черноволосый поднял кубок, опрокинул в горло немного вина и пролил столько же на свою остроконечную бороду.

— Полный город потворствующих ублюдков! — объявил он.— Только на одно они годятся: деньги занимать под высокий процент, когда все уже промотали на роскошные одежды.

— Кто бы говорил,— ответил рыжеволосый.— Сам как павлин паршивый. Стоило бы тебе хвост отрезать. Ладно, вернемся к Константинополю, раз ты так уж чертовски уверен, что его можно было спасти!

— Сам говоришь как поганый венецианец.

— Я — банкир; я человек ответственный,— сказал рыжеволосый.— Я восхищаюсь теми, кому делаю деньги.— Он поднял свой кубок, но, вместо того чтобы выпить вино, плеснул его в лицо черноволосому мужчине.

Мой господин не потрудился отодвинуться, так что вино, несомненно, частично пролилось и на него. Он посмотрел на два румяных потеющих лица по обе стороны от него.

— Джованни Лонго, один из храбрейших генуэзцев, когда-либо командовавших кораблем, пробыл в городе всю осаду! — закричал рыжеволосый.— Вот это мужество. Вот на такого человека я поставлю деньги.

— С чего бы это? — закричал тот же танцор, что вмешался в разговор. Он ненадолго вырвался из круга, чтобы объявить: — Он проиграл битву, к тому же у твоего отца хватало здравого смысла не вкладывать ни в кого из них деньги.