Два вампира (сборник)

— В средние века это называлось договором с дьяволом,— уточнил Дэвид.

— И что все это значит? — спросил я довольно резко, хотя вовсе не хотел показаться грубым.

— Заключить договор с дьяволом,— пояснил Дэвид,— означает согласиться на какие-то предложенные им условия. Именно от этого и предостерегает тебя Арман. Нельзя вступать ни в какие соглашения с дьяволом.

— Совершенно верно,— подтвердил Арман, и глаза его на миг сверкнули во тьме. На юношеском его лице застыло выражение печали и крайней озабоченности.— У меня есть веские основания подозревать, что он стремится связать это соглашение с какими-то моральными проблемами. Почему ты непременно должен принять его предложение?

— Я не знаю, имеет ли это какое-то значение,— начал я, чувствуя себя в полном замешательстве,— но ты прав. Я и сам сказал ему что-то в этом роде... что-то о его игре по определенным правилам...

— Мне необходимо поговорить с тобой о Доре,— тихо шепнул Дэвид.— Ты должен как можно скорее исправить свою ошибку. Во всяком случае, хотя бы пообещать нам, что не будешь...

— Я не стану давать вам какие-либо обещания относительно Доры. Я просто не могу.

— Лестат, прошу, не разрушай жизнь этой молодой смертной,— с нажимом в голосе произнес Дэвид.— Если мы способны оказаться в ином измерении, если призраки имеют возможность просить нас о чем-то, то кто знает, быть может, они могут и наказать нас, причинить нам вред. Неужели тебе никогда не приходила в голову подобная мысль?

Дэвид сел прямо. В голосе его явно слышалось волнение и одновременно гнев, он звучал напряженно, и было заметно, что Дэвид сдерживает себя из последних сил.— Ты не имеешь права обижать эту девочку. Вспомни, ведь ее отец пришел к тебе с просьбой о защите, а не о том, чтобы ты свел ее с ума...

— Можешь не продолжать,— перебил я его.— Все, что ты можешь сказать, я и сам знаю. Но и ты должен меня понять. Ведь я один. Совсем один. Вы всегда были моими друзьями, моей семьей. Но теперь, когда я столкнулся с этим существом, с этим Мемнохом-дьяволом, помочь мне не в силах никто. Никто, кроме Доры, не может дать мне совет, подсказать, как следует поступить.

— Кроме Доры? — Дэвид смотрел на меня с ужасом.

— Ты что, намерен рассказать ей обо всем? — испуганно спросил Арман.

— Да. Именно это я и собираюсь сделать. Дора единственная верит в существование дьявола. А я — Бог свидетель! — сейчас как никогда нуждаюсь в ком-то, искренне верующем, в святом, если хотите, а быть может, в том, кто сведущ в теологии. И я немедленно отправляюсь к Доре.

— Ты испорченный, порочный, упрямый тип, разрушитель и губитель по природе своей! — забыв о свойственной ему британской вежливости, воскликнул Дэвид, и слова его прозвучали как проклятие.— Ты все равно поступишь по-своему!

Голос его звенел от ярости. Я видел, что он просто взбешен, что внутри у него все кипит, но больше ничего не мог сказать в свое оправдание.

— Погоди,— попытался успокоить его Арман, а потом повернулся ко мне: — Лестат, это безумие! Это все равно что спросить совета у Сивиллы. Ты хочешь, чтобы смертная девушка выступила в роли оракула и предсказала тебе будущее, посоветовала, как следует поступить?

— Дора не обыкновенная смертная — не такая, как все. Она совершенно не испытывает страха передо мной. Ни малейшего. Она вообще ничего не боится. Такое впечатление, что она сделана из другого материала. Но она человек. И в то же время как будто святая. Наверное, такой была Жанна д’Арк, когда вела за собой войско. А о Боге и дьяволе Доре известно нечто такое, чего сам я не знаю.

— Ты говоришь о вере, и речи твои действительно способны обольстить,— заметил Дэвид.— То же самое было и с твоей подругой-монахиней, Гретхен, которая в результате совершенно лишилась разума и превратилась в неистовую сумасшедшую.

— Скорее, в немую,— поправил я,— потому что она не произносит ни слова, за исключением молитв,— так, во всяком случае, пишут в газетах:. Однако следует учесть, что на самом деле до встречи со мной Гретхен не верила в Бога. Вера и безумие для нее фактически одно и то же.

— Неужели ты так и не поймешь?! — воскликнул Дэвид.

— Не пойму чего? Послушай, Дэвид, я иду к Доре. Она единственная, к кому я могу обратиться. Кроме того, я не имею права вот так все бросить. Я обязан к ней вернуться, и я вернусь. И еще. Обращаюсь к тебе, Арман. Ты должен пообещать мне кое-что, хотя это и так вполне очевидно. Дора находится под моим покровительством. И никто из нас не имеет права тронуть ее.

— Об этом не стоило и говорить. Я не причиню зла твоей маленькой подружке. Твое предостережение обидно для меня.

 Арман действительно выглядел расстроенным.

 — Извини. Я понимаю, однако кому, как не мне, знать, что такое кровь и невинность и до какой степени может быть восхитительным и то и другое. Ибо меня самого невероятно влечет к этой девушке.