Двадцать четвертая буква

– К сожалению, – пожал плечами Манеру, – когда два агентства – или три, считая УБН, – следят за одним подозреваемым в двух независимых расследованиях, и ни одно не знает о другом, какая-то информация может закатиться под шкаф. Мы считали, что Руссо связан с разгрузкой примерно десяти тонн кокаина, за которыми мы следили, пока контейнеровоз вез наркотики в порт Майами. Поскольку тогда мы готовились к грандиозной облаве, этот разговор нас не заинтересовал, но сейчас, оглядываясь назад, можно предположить, что алиби было сфабриковано и он действительно мог в ту ночь убить девушку.

– Я бы сказал, – заметил Чемберс, – эта информация помещает Руссо в центр круга подозреваемых.

– Пока этот круг больше похож на точку, – отозвался О’Брайен.

Чемберс почти улыбнулся. Он качнулся на каблуках и сказал:

– Иногда даже лучшие каналы связи не срабатывают. Жаль, что мы не смогли помочь вам с Руссо в вашем расследовании. Рад был познакомиться, О’Брайен. Прошу прощения, у меня сейчас видеоконференция с директором.

Он повернулся и ушел.

– Похоже, «генерал Майк» сейчас в задумчивом настроении, – заметила Лорин.

– О нем хорошо отзываются, – ответил Манеру и обернулся к О’Брайену: – Откуда вы знали имя Конти?

– Руссо сослался на него, говоря о своем алиби.

– Вы допрашивали Конти?

– Да, и он подтвердил слова Руссо.

– Жаль, что мы не знали о связи перехваченного разговора об алиби по делу об убийстве. ФБР, УНБ, Управление охраны порядка, полиция Майами-Дейд… видимо, мы походили на корабли, беззвучно расходящиеся во тьме. Это очень печально.

– А у вас сохранилась запись того разговора? – спросил О’Брайен.

– Только до вынесения приговора. Мы держали часы аналоговых записей. Это дело и еще сотни других, и все занимали уйму места. Это сейчас мы храним все в цифровом виде.

– А как теперь называется клуб «Саут-Бич» Руссо?

– «Оз», клуб «Оз», а что?

– Исходя из того, что вы с Майком рассказали, мне пора двинуться в страну Оз. Посмотрим, что прячется за занавесью[10].

40

О’Брайен выезжал из гаража, когда у него зазвонил мобильник. Это был детектив Дэн Грант.

– Патрульный доложил, что вчера вечером останавливал пикап Лайла Джонсона. Сообщил, что Джонсон не остановился на знаке «Стоп» на перекрестке шоссе 15 и 44. Патрульный сделал Джонсону предупреждение. Он сказал, Джонсон нервничал, причем значительно сильнее, чем бывает после предупреждения.

– Тебе удалось еще раз поговорить с его женой?

– Шон, с этой дамой грустная история.

– В смысле?

– Она в синяках.

– Бытовое насилие?

– Скажем так… Человек, который охраняет заключенных, бьет свою жену… причем делает это, или делал, регулярно.

– Что она говорит?

– Скорее, не говорит. Она сгрызла ногти до мяса. Нервничает. Сказала, что последний раз муж говорил с ней около десяти вечера в понедельник. Говорил, что собирается встретиться с каким-то парнем, но не сказал с кем. Ему в руки попало некое дельце, и все должно закончиться этой ночью. Он сказал, если не вернется домой к часу ночи, то пусть забирает ребенка и уезжает к своей матери как можно скорее.

– У нее есть какие-то мысли, где Джонсон должен был встречаться с этим парнем?

– Нет.

– Если он умен, то выбрал какой-нибудь бар. Общественное место.

* * *

О’Брайен взглянул на часы.

Пятьдесят восемь часов. Он позвонил в справочную и попросил соединить с клубом «Оз».

– «Оз», – произнес знойный женский голос.

– Джонатана Руссо.

– Кто спрашивает?

– Серхио Конти.

– Подождите, пожалуйста.

О’Брайен проехал еще квартал в сторону «Денни», слушая записанную музыку и рекламные предложения: «Вечеринка в «Оз» в эту пятницу с всемирно известным диджеем Филипом Кейманом».

– Мистер Конти?

– Да?

– Мистер Руссо последние два дня отсутствует. Он должен вернуться вечером. Оставить ему сообщение?

– Спасибо, я перезвоню.

* * *

Детектив Рон Гамильтон ждал О’Брайена за столиком в углу ресторана «Денни». О’Брайен подошел к столику, держа в руке номер «Майами геральд». Он удивился, увидев, что его старый напарник набрал вес. У Гамильтона был нос картошкой, темные глаза, густые брови и тонкие волосы. При росте не больше пяти футов восьми дюймов Гамильтон на вид тянул на все двести фунтов[11]. На нем была спортивная коричневая куртка, которой требовалась химчистка. Галстук ослаблен до первой пуговицы под воротником. Гамильтон пил черный кофе.

– Рон, спасибо, что встретился со мной.

– Нет проблем. Хотел бы сказать, что отставка хорошо на тебя повлияла. Ты вообще спал?

– Немного. На мне висит проклятая ответственность за все, что случилось с Чарли Уильямсом и людьми вроде отца Каллахана, которые всего лишь оказались в неудачное время в неудачном месте.

– Шон, не грызи себя. Ты вообще не должен был встревать в эту историю. Однако ты решил попытаться что-то сделать. И это уже очень много значит. Зная, как быстро ты умеешь работать, готов допустить, что ты единственный парень, который успеет остановить тиканье часов для Чарли Уильямса. Как прошел разговор с вечнозагорелым прокурором Розеном?

– Не очень. Похоже, его больше беспокоит общественное мнение, чем спасение человеческой жизни.

– Потому он и сидит на своем месте.