Двадцать четвертая буква

– Посмотри внимательно, – сказал Дейв, – выше куска ткани, на котором он рисует, рядом с парнем в цилиндре. Над ним видно скобу, место, к которому можно приковать узника… и она изображена в виде безупречной омеги.

Дейв нажал другую клавишу, и на экране появилась следующая картина.

– А эта картина Босха называется «Корабль дураков». Кое-кто в мире искусства теоретизирует насчет развевающегося на мачте вымпела, если развернуть мачту горизонтально…

Дейв коснулся клавиши и повернул изображение на девяносто градусов.

– Вот так хорошо видно, что развевающийся вымпел образует омегу.

– Этот чувак, Босх, – фыркнул Ник, – похоже, объелся красок.

– Похоже, – ответил О’Брайен, – он предоставлял зрителю истолковывать увиденное.

– Именно, – согласился Дейв. – Босх создавал аллегории. Его картины содержат всевозможные символы, каждый из которых то ли имеет скрытый смысл, то ли нет. Он стоял на границе средневекового искусства и Возрождения и ходил по грани между добром и злом в их извечной борьбе. Босх был вдохновителем Сальвадора Дали.

– Похоже, он вдохновлял не только Дали, но и отца Каллахана, – заметил О’Брайен. – Но почему? В чем значимость омеги, картины Босха со святым Иоанном и трех шестерок?

Ник покосился на картину.

– Этому парню, Босху, нравилось рисовать кучи носящихся тут и там голых людей. Стоит взглянуть на них, и у меня начинает голова болеть. Пойдем поедим.

– У меня нет времени на еду, – ответил О’Брайен.

– Двадцать минут, не больше, – сказал Дейв. – Мы хотим услышать, что же случилось в Майами-Бич. А я расскажу тебе, что еще узнал про омегу.

77

Они заняли угловой столик в «Тики Хат» подальше от туристов и нескольких капитанов чартерных лодок, которые сидели у барной стойки и травили истории о том, каким образом и как часто им приходилось учить туристов рыбачить, едва они выбирались к рифам или мелководью.

О’Брайен привязал поводок Макс к ножке своего стула и посмотрел на часы.

У стола появилась Ким Дэвис, держа в руках три меню.

– Шон, что с тобой стряслось?

– Моя боксерская карьера завершена, – ответил О’Брайен. – Ким, я очень тороплюсь.

– Не вопрос. Хочешь льда для глаза?

– Да он уже и так приходит в норму.

Ким, улыбаясь, ждала, пока мужчины сделают заказ.

– Первый круг за мной, – объявил Дейв. – Три «Короны».

– Я принесу мисс Макс миску холодной воды.

Когда Ким ушла, Дейв повернулся к О’Брайену.

– Ладно, так что же случилось в Майами-Бич?

– Как думаешь, у них тут вечером будут каменные крабы?

– Не знаю, а что? – спросил Ник.

О’Брайен начал рассказ о событиях в Майами-Бич. Ник с Дейвом молча слушали О’Брайена, пока Ким не принесла пиво.

– Шон, моя старая седая голова уже кружится, – сказал Дейв. – Давай сделаем передышку на пиво.

Они заказали еду и потянулись за пивом.

– Такер Хьюстон, – заключил О’Брайен, – подал все ходатайства, которые смог придумать, чтобы какой-нибудь суд вмешался. Я отслеживаю соседку Александрии по квартире и пытаюсь разобраться в смысле послания отца Каллахана. Чарли Уильямс меряет шагами камеру, и я хочу, чтобы он знал – мы уже близко, но боюсь дать ему ложную надежду. Я уже отправил его в ад на целых одиннадцать лет. Его казнь назначена на завтра, на шесть утра.

– Сейчас у него нет ничего, кроме надежды, ложной или настоящей, – заметил Дейв.

Ник поднял бутылку:

– За тебя, Шон, за то, что ты выбрался с того ринга живым.

– Сейчас я даже не могу доказать, что был на этом ринге. Он вроде какого-то гротескного сна.

– Вроде картин Босха, – сказал Дейв.

Ким принесла еду, и они заказали пиво по второму кругу.

Дейв очистил горячую креветку, запахло чесноком и приправой «Олд Бэй».

– Давай я попробую разложить все по полочкам, – сказал он. – Как только было найдено тело Салазара, Руссо отозвал все обвинения. Его соратник-педофил, Серхио Конти, поступил так же. Салазар, наемный убийца Руссо, мертв. Предполагая, что Салазар ни с кем не говорил об убийстве Спеллинга, отца Каллахана и Лайла Джонсона, он унес секрет с собой в могилу. Руссо известно, что у тебя нет информации, которая позволит задержать или остановить казнь Уильямса. И сейчас он залег и ждет, пока штат не казнит смертника. Пока все верно?

– Все верно, – ответил О’Брайен, протянув Макс кусочек камбалы.

– Далее, – продолжал Дейв, – Лорин Майлз вместе с ФБР ждет, не удастся ли лаборатории в Квантико определить название города во Флориде, где живет мать Спеллинга. Ты отслеживаешь соседку Александрии. Адвокат из Майами пытается найти способ объявить смертельную инъекцию незаконной. Тем временем мы стараемся помочь тебе разгадать загадку, достойную сфинкса, оставленную отцом Каллаханом, что требует титанических усилий. А у тебя, – взглянул он на часы, – осталось всего восемнадцать часов.

– Отлично подытожил.

Ник отвалился от стола.

– Шон, в который раз повторяю, продай свой старый домик на реке. Мужик, я научу тебя рыбачить, и вся эта херня будет обходить тебя стороной.

– Рано или поздно, Ник. Я стараюсь, – ответил О’Брайен и обратился к Дейву: – А что ты можешь рассказать нам об омеге?

– Я же говорил, – встрял Ник, – она означает конец чего-то.