Двадцать четыре Насреддина

— Нет! Не талантлив этот художник! — упрямо сказал эфенди. — Если б подданного вашего величества пришлось изображать мне, я бы сумел это сделать лучше!

Возмущенный падишах положил перед эфенди кисть, краски, бумагу:

— Рисуй сейчас же! Но если твой рисунок выйдет хуже этого, — получишь от меня семь пощечин!

— Повинуюсь! — сказал эфенди и быстро принялся за работу. Под кистью эфенди на бумаге возник худосочный урод, с тонкими, как у паука, кривыми ногами, сгорбленный и тусклоглазый.

— Что это? — в негодовании воскликнул падишах. — Довольно! Подставляй щеку!

— Государь! — взмолился эфенди. — Разве вы не видите, что мой рисунок в самом деле гораздо лучше? Но виноват ли я, что в годы вашего справедливого царствования на полях не найти дехканина лучше этого?

тадж. 5, 390

841. Жадность

Когда созрели дыни, Афанди отправился на свою бахчу и поселился в шалаше.

Смотрит как-то — подъезжают три знатных всадника.

— Мы, охотники, — сказал один из всадников, — устали, проголодались.

Афанди напоил охотников чаем, нарезал им дыни.

Гости поели, отдохнули и собрались уезжать. Гостеприимный хозяин предложил гостям взять по дыне. Два охотника взяли по одной дыне, а третий потребовал сразу четыре.

Афанди поклонился ему в ноги и воскликнул:

— О Тимур, не забывайте и впредь нас своим благоволением!

— Откуда ты догадался, что я сам Тимур? — удивился третий охотник.

— По твоей жадности, достойной покорителя мира[550].

узбек. 7, 109

842. Эпенди и Тимур в бане

Однажды Эпенди пошел с Тимуром в баню.

— Сколько бы я стоил, если бы был простым человеком? — спросил Тимур у Эпенди.

— Пятьдесят таньга*, — не задумываясь ответил Эпенди.

— Эй, глупец! Что ты мелешь?. Ведь одна одежда на моих плечах стоит пятьдесят таньга! — в гневе закричал на него Тимур. А Эпенди как ни в чем не бывало проговорил:

— По правде говоря, я и оценивал только твою одежду[551].

туркм. 15, 155

843. Полезный камешек

Грозный завоеватель Тимур постоянно пополнял свою сокровищницу драгоценностями, награбленными во время походов на запад и восток. Он любил хвастаться своими богатствами и водил в сокровищницу приближенных в виде особой милости.

Однажды он повел туда Афанди и долго показывал ему сияющие алмазы, великолепные рубины, ослепительные изумруды.

— Хороши мои камешки! — восклицал Тимур. — Нравятся они тебе?

Афанди почтительно прижал руку к сердцу и спросил:

— Ваше величество, сколько стоят эти камни и какую приносят они пользу?

— Стоят они столько, сколько весь Китай, но пользы они не приносят, ибо лежат здесь в сокровищнице, дабы увеселять и ласкать мой взор.

— Я тебе сейчас покажу камешек, который не стоит почти ничего, но польза от которого очень велика.

И Афанди вынул из кармана оселок для ножей и бритв.

узбек. 7, 115

844. Злая собака

Однажды эмир Тимур спросил Насреддина Афанди:

— Допустим, мой народ взбунтуется и попытается низвергнуть меня с престола. Как в таком случае надлежит поступить?

— А вы не беспокойтесь об этом, государь, — ответил ему Афанди.

— Как так?

— Вы родились в год собаки, — ответил Афанди. — Никогда человеку не одолеть злую собаку!

узбек. 7, 143

845. О тиранах

На собрании зашла речь о Фараоне, Немроде и Шаддаде[552]. Спросили Насреддина:

— Почему они дерзали претендовать на то, что они боги?

— Нас не должны волновать, — отвечал Насреддин, — дела богов, пророков и великих людей этого мира.

перс. 8, 183

846. Всемирное ликование

Эмир Тимурленг собрал в своем дворце всех мудрецов города и обратился к ним:

— С некоторых пор мы чувствуем себя нездоровыми, и это нас весьма беспокоит. Созвали же мы вас с целью узнать, сколько нам осталось еще жить и когда наступит час нашей смерти… Мы ждем вашего ответа.

Мудрецы, страшась гнева Тимурленга, молчали. Наконец поднялся Афанди и с поклоном заговорил:

— Мой повелитель! Ответил бы я на ваш вопрос, да боюсь вашего гнева. Вот если б при всех вы простили меня заранее, то я, пожалуй, осмелился бы…

— Прощаем вас! — ответил Тимур.

— Я не могу сказать, что вы не умрете, ибо смерть неминуема, и все люди смертны. Но вы умрете в день всемирного ликования и великой радости.

— Когда же придет этот день всемирного ликования? — спросил Тимурленг.

— Этот день наступит, мой повелитель, когда у вас начнется агония, и мы, ваши рабы, будем сидеть у вашего изголовья и ждать вашего смертного часа…

узбек. 7, 144

847. Почетное место в аду

Однажды падишах Тимурленг, глубоко и скорбно вздохнув, спросил Насреддина Афанди:

— Когда я покину этот бренный мир, где будет мое место: в раю или в аду?

Афанди ответил:

— Вы истребили столько невинных людей, что я думаю, рай уже переполнен. Наверное, для вас места там не осталось. Но вы не огорчайтесь: в аду для вас водрузят трон на самом почетном месте[553].

узбек. 7, 135

848. Почему рай больше ада

Однажды Тимур в разговоре с Моллой спросил;