Двадцать четыре Насреддина

— Молла! Что больше — рай или ад?

— Рай больше, — ответил Молла.

— Откуда ты знаешь, что рай больше?

— Ведь бедных больше, чем богатых[554].

азерб. 6, 74

849. Комната Тимура

Однажды Тимур дал Молле несколько персиков и сказал:

— Возьми их и отнеси ко мне в комнату.

Молла отнес персики на кладбище и положил в склеп.

Тимур вернулся домой, но, сколько ни искал, персиков не нашел.

Разгневавшись, он позвал Моллу:

— Молла, где персики!

— Слава повелителю! — ответил Молла. — Как ты сказал, так я и сделал — отнес персики в твою комнату.

— Где же они? Я искал их и не нашел. Куда ты их положил?

— Великий повелитель? Это же не твоя комната. Я положил их в твою.

— Что ты говоришь? — удивился Тимур. — Как, то есть, не моя комната? А где же моя?

Молла встал и сказал:

— Пойдем, я покажу тебе.

И он повел Тимура на кладбище к склепу:

— Смотри, вот твоя настоящая комната. А там, во дворце, ты только гость!

азерб. 6, 51

850. На одном пути

Градоправитель считал Моллу своим заклятым врагом и все время мечтал о том, как бы найти удобный случай и напакостить ему. Но какие бы козни он ни строил, Молла всегда ловко увертывался, и правитель оставался в дураках.

Однажды у Моллы сдох осел, и бедняга впал в полное уныние. Но свое горе он переносил молча. Градоправитель узнал об этом и очень обрадовался, что наконец-то настал удобный случай поддеть Моллу. Он послал за ним. Поздоровавшись с Моллой, он притворно пригорюнился и сказал:

— Ай, Молла, что за несчастье стряслось с тобой? Говорят, у тебя сдох осел, которого ты любил больше самого себя и который был достоин тебя. Почему же ты не поделился своим горем с такими друзьями, как мы!

Молла понял, что правитель позвал его, чтобы поиздеваться над ним, и, нисколько не смутившись, ответил:

— Ты прав, правитель! Я, действительно, любил этого осла. Он был для меня и ослом, и конем. Не скажу, что он был лучше тебя, но для меня он был хорошим другом. Но увы, бедняга занемог и приказал тебе долго жить.

Правитель понял, что Молла опять берет вверх, и пожалел, что позвал его к себе. Желая как-нибудь отделаться от него, он сказал:

— Не горюй слишком много. Ничто не вечно на земле. Все мы идем к одному концу. Что тут поделаешь?

— Лишь бы ты был здоров, — ответил Молла. — Аллах лишил моего осла жизни, пусть же он продлит твою жизнь, ибо ты мне такой же друг, как и осел. Живи и здравствуй! Я горюю не только об осле, ибо знаю, что и ты на том же пути, и печаль о том, что тебя ждет, тяготит меня не меньше.

азерб. 6, 61

851. Людоед

Когда великий завоеватель Тимур бесчеловечно истребил всех жителей богатой и славной в веках столицы Хорезма, мир содрогнулся от ужаса. У Насреддина Афанди погибли во время резни родные братья и многие друзья и родственники. В безутешном горе Афанди осмелился при всем народе назвать Тимура людоедом. Горы разрушаются водой, человека губит слово.

Немедленно клевреты и шпионы, рыскавшие повсюду, донесли, что такой-то и там-то осмеливается поносить повелителя вселенной. Афанди приволокли во дворец и швырнули к подножию трона.

— Эй ты, Насреддин Афанди, — грозно сказал Тимур, — про тебя говорят, что котел твоей головы бурлит всякими мыслями, подобными перцу. А теперь я вижу, что варево перепрело, и пора котел снять с очага.

Кому из смертных хочется расставаться с жизнью, и Афанди сказал:

— О покоритель мира, ты не посмеешь казнить невиновного.

— Почему ты так думаешь? — удивился Тимур. — Ты нанес оскорбление мне, своему повелителю.

— Ваше величество, ты считаешь, что надо снять голову мне за слово «людоед». Но ведь я повторил только то, что до меня о тебе сказали миллионы людей. Прикажи сначала казнить их, а уж тогда я положу голову на плаху.

Тимур приказал отпустить Афанди.

узбек. 7, 109

852. Титул

Когда писцы составляли ответ на послание римского императора, они никак не могли придумать нового титула правителю мира Тимуру. Он рассердился и позвал Афанди:

— Ты мастер на всякие выдумки, придумай мне титул.

— А какие титулы тебе особенно нравятся?

— Ну вот: «Благословенный Аллахом», «Одаренный благоволением Аллаха», «Избранный Аллахом». Но все это мне уже надоело. Давай что-нибудь новое.

— Самый подходящий тебе титул: «Пронеси господи!» — сказал Афанди[555].

узбек. 7, 131

853. Четвероногий падишах

Афанди слегка косил на оба глаза. Падишах, чтобы высмеять острослова, спросил его как-то:

— Афанди, а как я выгляжу в твоих глазах?

— Четвероногим, — ответил ходжа.

уйгур. 14, 38

854. Бог семнадцати тысяч девятисот девяноста девяти стран

Падишах сказал эфенди:

— Если б я подарил тебе мое царство, как бы ты стал обо мне молиться?

Эфенди ответил:

— Я бы молил бога семнадцати тысяч девятисот девяноста девяти стран даровать вам царство потустороннего мира.

Падишах удивился:

— До сих пор люди во время молитвы говорили: «Бог восемнадцати тысяч стран», — куда же ты дел одну страну?

Эфенди ответил: