Двадцать четыре Насреддина

— Я же не господь бог, чтоб спасти вас всех от Тимура. Что я могу сделать?

Он велел дать ему шубу, надел ее на себя, повязал на голову большой тюрбан и пошел навстречу войскам Тимура.

Когда подошел передовой отряд, солдаты увидели человека с большой головой и длинной трубкой, который сидел на камне у дороги, а перед ним стояла ослица. Человек знаками показывал солдатам, что им следует вернуться. Подъехал сам Тимур и спросил, почему войско остановилось. Ему ответили:

— Вот, сидит какой-то человек и не пускает нас.

Тимур подошел к сидевшему Мулле и спросил его:

— Кто ты?

Мулла ответил:

— Я господь бог.

Тогда Тимур приказал одному из своих слуг, слепому на один глаз:

— Подойди к нему. Если он вылечит твой глаз, то мы поверим, что он господь бог. В противном случае он лжет.

Мулла рассмеялся и сказал:

— Нас два брата. Мой старший брат — на небе, а я, младший брат, — на земле. Все дырки, что выше пупа, в его ведении, а в моем ведении — лишь дырки ниже пупа.

Тут Тимур рассмеялся, понял, что это Мулла, отпустил его и двинулся со своим войском дальше[600].

ассир. 12, 171

958. Случай в зиндане

Однажды Насреддин Афанди сопровождал падишаха во время посещения им зиндана. Все заключенные жаловались на то, что их бросили в подземелье безвинно. Только один из них признался в своем преступлении.

Афанди обратился к падишаху:

— Вам следует немедленно освободить этого преступника из зиндана, ваше величество, дабы он не развратил всех невинных![601]

узбек. 7, 156

959. Упрек правителю

Как-то Молла повздорил с одним человеком, и его привели на суд к правителю. Оказалось, что несколько дней назад Моллу уже приводили к нему по какому-то другому делу.

Правитель, увидев Моллу, сказал:

— Как тебе не стыдно, Молла! Ты уже второй раз попадаешь сюда.

— Что же тут такого? — спросил Молла.

— Как, то есть, что тут такого? — спросил правитель. — Разве ты не знаешь, что честный человек сюда не попадет?

— Послушай, — возразил Молла, — я всего второй раз попадаю сюда, а ты бываешь здесь каждый день.

азерб. 6, 86

960. Кетмень* казикалана*

Казикалан благородной Бухары шествовал в соборную мечеть. Желая утереть пот со лба, он потянул из-за роскошного своего пояса платок и выронил на землю свой золотой калам, который подкатился к ногам Насреддина Афанди.

— Эй, человек, — воскликнул казикалан, — что ты зеваешь? Подними и подай!

Афанди поднял калам и, склонившись в поклоне, протянул его всесильному вельможе:

— О милостивый господин казикалан, зачем вы носите при себе этот кетмень?

— Поистине ты дурак из дураков, если спутал калам, которым я подписываю указы эмирата, с грязным крестьянским кетменем!

— Одной подписью ваша милость разрушает целые кишлаки. Чем же ваш золотой калам не железный кетмень?

узбек. 7, 87

961. Казнь египетская

В жаркие дни мухи не давали дикому покоя. Тимур очень злился, потому что из-за них не мог спать по утрам.

— Есть ли место на земле, где бы не было этой казни египетской? — кричал он.

— Есть, — сказал Афанди.

— Где же?

— Там, где нет людей, там нет и мух.

— Не верю, — воскликнул Тимур, — бьюсь об заклад, что такого места нет.

— Есть.

— Хорошо же, упрямец. Если ты прав, получишь тысячу золотых, если нет — получишь сто палок.

Однажды во время охоты Тимур забрался в самую глубь безлюдных песков. Расположились на ночлег.

Едва Тимур приступил к трапезе, прилетела муха.

— Ага, — воскликнул повелитель, — ты видишь муху? Готовь спину.

— Нет, готовь деньги.

— Мы в пустыне. Здесь нет людей, а ты клялся, что там, где нет людей, нет мух.

— А ты, повелитель разве не человек?[602]

узбек. 7, 124

962. По справедливости

На пиру во дворце падишах приказал Насреддину Афанди:

— Разделка гуся поручается вам.

— Повинуюсь, ваше величество, — ответил Афанди и, вооружившись ножом, приступил к делу. Отрезав гусю голову, он сказал:

— Голова гуся — вам, мой государь, ибо голова страны — вы.

Затем, отрезав крылья, он протянул их двум дочерям падишаха:

— Вам по крылышку, ибо вы рано или поздно выпорхнете из этого гнезда.

Отрезав лапки, Афанди отдал их двум сыновьям падишаха:

— Вам заступать на место своего отца! — сказал он им.

Длинную шею гуся он вручил жене падишаха:

— Муж ваш любит вам давать по шее, так чтоб ваша шея стала еще крепче!

А всю тушку гуся он положил себе на блюдо.

— Это мне за то, что я разделил гуся по справедливости![603]

узбек. 7, 159

963. Или осел, или Тимур

Однажды Тимуру подарили осла, а у Моллы к этому времени кончились деньги.

Тимур сказал Молле:

— Чего же ты, Молла, молчишь? Может быть, у этого осла нет никакого таланта?

Молла понял, что тут можно поживиться, и поспешно ответил:

— Почему же нет? Это осел еще умнее того. Если ты отдашь его мне, я научу его говорить.

— Хорошо, я дам тебе его, скажи свои условия.

— Условия мои немного накладны, — ответил Молла. — На этот раз дело очень трудное. Ты должен дать мне пять лет сроку и на каждый день — по золотому.

Тимур согласился.