Двадцать четыре Насреддина

Человек, направлявшийся в поле, нашел на дороге мешок с золотом. Едва он сел в тени под деревом, чтобы посчитать деньги, к нему подошел его друг. Узнав, в чем дело, друг отсоветовал ему идти в поле с такими деньгами: «Тебя могут ограбить, даже убить! А я иду домой, в город, отдай лучше деньги на хранение мне!» Доверчивый человек отдал находку другу, и они расстались до вечера.

Вечером друг заявил:

— Какие деньги? Никогда я ни у кого не брал на хранение денег!

И что ни говорил владелец денег, как ни напоминал о подробностях утренней встречи, тот выказывал все большее удивление и наконец воскликнул:

— Мой дорогой! Или ты помешался, или этот удивительный случай тебе приснился! Прекрати шутки, которые могут вызвать лишь сожаление друзей и насмешки врагов.

Тогда пострадавший привел своего друга к судье — эфенди. Но и тут обвиняемый невинным и внушающим доверие тоном утверждал, что впервые слышит о встрече и разговоре под тенистым деревом: «Я даже не знаю о существовании тенистого дерева по этой дороге!»

Эфенди предложил пострадавшему представить свидетеля.

— Но у меня нет другого свидетеля, кроме дерева!

— Если у тебя нет другого свидетеля, кроме дерева, — сказал эфенди, — то иди и добейся, чтоб дерево явилось в суд и подтвердило твою правоту!

— Что за странное предложение! Как может дерево прибыть сюда? — воскликнул пострадавший, подумав, что эфенди рехнулся.

Эфенди, однако, настаивал:

— Быстрее беги и скажи дереву: «Мулла Насреддин-эфенди приказывает тебе немедленно явиться на судебное заседание». Тогда увидишь, как слушаются меня даже деревья!

Полный сомнений, пострадавший отправился к дереву. А коварный друг, несказанно довольный, остался сидеть у эфенди. Спустя четверть часа эфенди спросил его:

— Как ты думаешь, твой друг уже дошел до того дерева?

— Нет, наверное, еще не дошел. Отсюда до того дерева около фарсанга*, значит, не меньше часа пути.

Эфенди промолчал и так, молча, сидел до возвращения пострадавшего. Тот явился через два часа и пожаловался судье на непослушание дерева. Эфенди сказал:

— Дерево уже приходило и языком твоего друга дало показание об его коварстве, и сам он сознался в своей подлости.

И мешок золота был взыскан с жулика[612]

.

тадж. 5, 408

979. Приговор эфенди по палке

Некий человек, заподозрив в краже своего кошелька соседей, привел их к судье эфенди. Соседи не признавали за собой вины. Тогда эфенди дал каждому из них по палке одинаковой длины и сказал:

— Завтра с этими палками вы все придете ко мне, и я установлю, кто из вас виновен: у того, кто украл деньги, палка за ночь удлинится на четверть.

Подозреваемые взяли палки и разошлись по домам. Наступила ночь, и те, чья совесть была чиста, спокойно легли спать. А вор не спал и думал, объятый страхом: «До завтра моя палка увеличится на четверть, и я буду изобличен».

Он успокоился только, укоротив ножом свою палку как раз на столько, на сколько к утру она должна была вырасти. К утру пал ка не выросла, и, когда все вновь собрались у эфенди, тот приказал уличенному вору вернуть деньги владельцу. Но вор возразил:

— Разве этот суд можно назвать судом по шариату*, если приговор выносят по палке?

Эфенди ответил:

— Будь признателен мне, что я заставил тебя сознаться, прибегнув к палке, но ни разу не ударил ею тебя. Что сказал бы ты, если б я, подобно падишаху, заставлял тебя палочными ударами сознаваться в преступлении, которого ты не совершал?[613]

тадж. 5, 407

980. Казий побежден

Один бедняк приехал в город по делу. Переночевать ему было негде, вот и зашел он в караван-сарай*. Хозяин дал ему на ужин курицу, вареное яйцо и половину лепешки.

Утром, собираясь в путь, бедняк признался:

— Сейчас у меня нет денег, но я скоро вернусь обратно и заплачу за ужин.

Прошло три месяца, бедняк вернулся в город и на ночлег устроился все в том же караван-сарае. И опять хозяин накормил его курицей, вареным яйцом и половиной лепешки. Утром бедняк спросил, сколько же стоят эти два ужина?

Долго считал хозяин караван-сарая и наконец сказал:

— Двести золотых.

Такая цифра ошеломила беднягу.

— Неужели две курицы, два яйца и лепешка стоят двести золотых? — переспросил он.

— А как же, — отвечал хозяин. — Посчитай сам. Три месяца назад ты съел курицу. Если бы ты ее не съел, она и по сей день была бы жива. За три месяца она, самое малое, снесла бы пятьдесят — пятьдесят пять яиц. Из них вывелось бы сорок-пятьдесят цыплят. А ну, посчитай-ка, сколько это будет стоить?

Так и не договорившись, бедняк и хозяин караван-сарая пошли разрешать спор к казию.

— Вы заранее договорились о цене курицы и яиц? — спросил казий у бедняка.

— Нет, господин, я не спрашивал цену, — отвечал бедняк.

— Вы предупредили хозяина караван-сарая, что вернетесь через три месяца?

— Нет, господин, я сам не знал точно, когда вернусь.

— Как считаете, курица, будь она жива, смогла бы снести столько яиц, сколько говорит хозяин, и вывести столько цыплят, сколько называет он?

— Да, смогла бы.

— Значит, он прав, вы должны расплатиться, — заключил казий.