Двадцать четыре Насреддина

Делать нечего, пришлось ходже подчиниться. Соседи обмыли его, как положено, положили на похоронные носилки и понесли в мечеть[744]. Встретился им по пути приятель, почтенный человек. Он спешил по своим делам, времени у него не было, а соседи захотели, чтобы и он пошел с ними. Он стал отнекиваться, объяснять, что у него важное дело и что бог не осудит его, если он не примет участия в похоронах.

Тут ходжа поднял голову с носилок и говорит:

— Напрасно стараешься, приятель, отвертеться никак нельзя. У меня тоже были важные дела, да разве их убедишь?[745]

серб. 35, 239

1225. Мертвый может добиться большего, чем живой

Ходжа шел по своим делам и вдруг увидел, что по дороге навстречу ему идут его односельчане. Он тут же улегся на землю и застыл без движения. Один из крестьян подошел к нему и сказал друзьям:

— Бедный ходжа умер. Надо собрать деньги на его похороны.

Все тут же вытащили кошельки, и вскоре уже было собрано пятьсот аспров.

— На саван хватит и ста аспров, — сказал кто-то, — остальные четыреста нужно отнести его родным.

Ходжа тут же поднял голову и закричал:

— Давайте четыреста аспров, я сам с большим удовольствием отнесу их домой, никогда еще мне не приходилось держать в руках столько денег.

тур. 34, 117

1226. О мнимой смерти оджи Насреддина

Насреддин задолжал большую сумму своему богатому соседу. Подошел срок расплаты. Оджа позвал жену, велел ей пойти к соседу и сказать ему, что Насреддин умер.

— Скажи, что перед смертью я просил, чтобы он разорвал мою долговую расписку, иначе душа моя будет терзаться в том мире.

Жена точно исполнила поручение. Она так причитала и плакала, что богач пришел удостовериться в смерти оджи.

Насреддин лежал в гробу со сложенными руками.

Пристыженный соседями богач вынужден был разорвать расписку.

Насреддин оджа тотчас же поднялся и возблагодарил Аллаха.

кр.-татар. 4, 14

1227. Завещание Насреддина

Насреддин всегда завещал своим друзьям:

— Когда я умру, похороните меня в старой могиле.

Однажды приятели спросили:

— Зачем это, молла?

— А затем, — отвечал он, — что, когда придут Мункар и Накир, они подумают, что я старый мертвец, и не станут меня допрашивать[746].

перс. 8, 15

1228. В день страшного суда

Афанди завещал похоронить его ногами кверху, а головой — вниз.

— Это зачем же? — спросили родственники.

— Неужели непонятно? — отвечал Афанди. — Ведь мулла в каждой молитве говорит, что в день страшного суда мир перевернется вверх дном. Вот тогда я и окажусь на ногах![747]

уйгур. 14, 32

1229. Еще одно завещание

Насреддин завещал своим друзьям:

— Когда я умру, то не выкладывайте мою могилу кирпичами и известью.

— Почему? — удивились друзья.

— В день воскресения, — отвечал Насреддин, — когда все будут покидать могилы, я не хочу излишне утруждать себя, хочу выйти из могилы без труда[748].

перс. 8, 53

1230. Необычная щедрость

Насреддин заболел и попросил позвать ахунда*. Он завещал тысячу динаров* ахунду, пятьсот — беднякам своего квартала, пятьсот — на ремонт мечети, еще сколько-то жене и детям, соседям и даже какую-то сумму ремесленникам квартала. Ахунд не думал, что у Насреддина такое богатство, и спросил:

— Я вижу, ты сколотил кое-какие деньжишки.

— Да у меня нет ни гроша, — отвечал Насреддин. — Я только не хочу, чтобы люди подумали, будто я скуп, когда станут читать мое завещание.

перс. 8, 156

1231. Умер, не родившись

Оказавшись в чужой стране, Насреддин Афанди посетил тамошнее кладбище. На одном из надгробий он прочитал:

«Славный правитель страны Султан Абд уль-Малик ибн Султан Абд уль-муталиб. Храбростью и делами прославил он себя и свою страну на весь мир. Умер в возрасте трех лет».

Насреддин Афанди удивленно спросил смотрителя кладбища:

— Как мог прославить себя и страну сей правитель, если он покинул мир в возрасте трех лет?

— Султан Абд уль-Малик взошел на престол в возрасте двадцати пяти лет и правил страной сорок пять лет. Он умер, когда ему было семьдесят лет. Перед кончиной своей он завещал: «Двадцать лет моих ушло на молодость, семь лет отняло у меня ученье, двадцать лет занял сон, еще двадцать лет взяли у меня заботы и тревоги. Поэтому напишите на моем надгробии: «Он прожил всего три года»…

— В таком случае, — говорит Афанди, — когда я умру, то на моей надгробной плите прошу написать следующее: «Насреддин Афанди умер, не родившись!»

узбек. 7, 30

1232. Ходжа продолжает любезничать

Как-то ходжа заболел, пришли соседки его проведать. Они нашли, что ходжа поправляется, и одна женщина шутя заметила:

— Дай тебе бог долго жить! Ну, а если будет на то воля господня и ты помрешь, как велишь ты нам оплакивать тебя?

Ходжа и больной никак не мог отстать от шутовства и сказал:

— А вы причитайте: «Так вдосталь он и не полюбезничал с женщинами».

тур. 5, 88